И она слышала — как шаги штурмовиков и их голоса стали вдруг удаляться. Как они бежали за стремительно удаляющейся к дальнему концу леса скрытой во тьме фигурой в широком плаще. Слышала их редкие выстрелы, которые не достигали цели; преследуемый то и дело оказывался быстрее, ловчее, а иной раз отражал заряды при помощи Силы. У Рей перехватило дыхание. Пока ей впору было лишь мечтать овладеть подобными техниками.

В определенный момент новизна и необычность ощущений вновь поглотили без остатка внимание девушки, как и утром, во время медитации, заставляя погрузиться с головой в поток звуков и образов, который окружал ее. Сила, ее волшебство, ее могущество, открывали столько возможностей, позволяя видеть невидимое и постигать непостижимое — от этого поистине захватывало дух! Подхваченное быстроходным течением энергии, окружающей и пронизывающей все сущее, сознание Рей как бы само окружало и пронизывало, давая ей почувствовать себя ветром, гулявшим над водной поверхностью, и травой, примятой ногами бегущих по лесу людей, и звездным светом, льющимся из-за ночных облаков… Все это была она и не она. Сумевшая слиться с Силой начисто, без остатка, и сама научившаяся становится тем, чего касалась в своем полете.

Полет прервал внезапный выстрел, пронесшийся над обрывом на другой стороне леса, чуть выше по склону горы. Этот выстрел, заставивший преследователей резко остановиться в искреннем удивлении, поразил не только свою прямую цель, но и ее, Рей, буквально наповал. Девушка, обхватив голову руками, закричала в испуге, даже не замечая, что кричит, и этот ее порыв лишь на первый взгляд мог показаться обычным состоянием аффекта, которое было вызвано горем от потери. Однако в то время Рей еще не успела осознать произошедшего, она лишь почувствовала — словно заряд бластера оглушил ее.

«Ты увлеклась, девочка. Ушла слишком глубоко. Будь осторожнее, научись управлять собой».

От неожиданности Рей широко распахнула глаза. Сквозь полупрозрачную призму энергетического поля ей виделись лишь очертания камеры, в которую ее поместили. Вокруг не было ни души; никого, кто теперь мог бы говорить с нею.

Она тряхнула головой, силясь прогнать наваждение, и вновь предалась воспоминаниям — хотя бы потому, что иного ей теперь не оставалось.

Что происходило с нею потом, Рей помнила смутно, будто во сне. Она тотчас угадала, что ее заметили, и, покинув свое убежище, пустилась бегом сквозь темень, не замечая ничего вокруг — ни корней деревьев, широких и витых, которые то и дело возникали у нее под ногами, норовя подставить подножку; ни хлеставших оголенные щиколотки зарослей кустарников; ни слез, плотно застилавших глаза, мешавших зрению, которое, впрочем, и так было теперь почти бесполезно.

Так продолжалось до тех пор, пока погоня не сошла на нет; пока дула вражеских бластеров не окружили беглянку со всех сторон, и грубые, цепкие руки не схватили ее за плечи.

Стоит ли отдельно говорить, что творилось в этот момент в ее душе? Достаточно упомянуть, что вихрь событий последних недель — новых открытий, потерь и приобретений — был настолько стремительным, особенно в сравнении с ее предыдущим мерным существованием на Джакку, что в определенный момент это как бы притупило остроту восприятия. Рей казалась самой себе крохотной песчинкой, которая, подгоняемая бурей, несется, сама не ведая, куда. Она давно перестала чему-либо удивляться. Ей думалось, будто она уже не владеет собой и даже не является собой в той же степени, что и раньше. Нечто, ставшее частью ее судьбы и ее натуры — нечто обширное и могущественное — вело ее за собой, а сама Рей, прежняя Рей, только подчинялась.

И вновь перед глазами та же неподвижная обстановка камеры. Где-то поблизости слышен вялый писк R2, которого по каким-то причинам решили держать вместе с девушкой. И Рей опасалась подумать об участи Чубакки.

Штурмовики стерегли снаружи, опасаясь заходить к ней. В этом не было ничего удивительного; Рей и сама боялась не меньше. Себя и Силы внутри себя; Силы, которой мыслила овладеть, и которая в действительности сама овладела ею. Бессмыслица, которую проще почувствовать, испытать на себе, чем объяснить.

«Ты слишком остро воспринимаешь поток Силы, «никто». Ты вся на взводе, каждое новое ощущение поглощаешь с такой жадностью, с таким восторгом, словно человек, который много лет провел во тьме и внезапно вышел на свет, даже несмотря на то, что свет с непривычки может его ослепить. Мне становится страшно за тебя. Помни, что, нырнув однажды, можно вовсе не вынырнуть назад. Помилуй тебя великая Сила, Бен был таким же!»

«Магистр Скайуокер…» — кажется, Рей давно догадалась, что за аномалия окружила ее, безапелляционно проникая в мысли, но имя решилась назвать только лишь теперь.

«Почему бы и нет? — призрачный голос был полон иронии. — Раз уж Сноук позволил себе подобный фокус с Беном, отчего бы и мне не попытаться поселиться на время в твоей голове? Ведь ты не отказываешься учиться?»

«Нет, что вы…»

«Ты должна успокоиться, постараться взять себя в руки. Тебе предстоит непростое испытание, «никто». Ведь ты уже догадалась, что тебя везут прямиком к Сноуку?»

Узнав эту новость, Рей едва не задохнулась. Не столько, впрочем, от страха — потому что о главе Первого Ордена она достоверно знала недостаточно, чтобы его бояться, всего-то одно имя — сколько от изумления. Мог ли кто-нибудь представить, что легендарная личность, Верховный лидер однажды пожелает встретиться с девочкой с помойки?

«Хватит уже принижать себя! — Люк, казалось, пылал раздражением. — Пойми, если уж великий поток проложил себе дорогу к сердцам живых существ — проложил через тебя, дитя, — то ему все равно, являешься ли ты мусорщицей с Джакку, или малолетним рабом с Татуина. Я почувствовал в тебе пробуждающуюся Силу, Бен — тоже. Значит, и Сноук может ее почувствовать».

«Тогда в чем же мое назначение?» — вопросила она нетерпеливо, с надрывом, зажмурившись вдруг так сильно, что на глазах показалась влага. Может ли магистр, или хоть кто-нибудь помочь ей разгадать этот ребус?