Лея снова и снова презрительно фыркала, подавляя в себе злые слезы, и никак не могла замедлить, а лишь наоборот, ускоряла тревожную свою поступь. В это время в ее облике отчетливо проявилось что-то почти ведьмовское.

Что тут добавишь? Разве только то, что мать, полагая, будто она злится на блудное свое дитя, краем сознания, однако, понимала, что на самом деле злится по-прежнему лишь на себя; и что ее чувства во всей полноте можно высказать совсем иными словами (истина при этом ничего не потеряет): «Ничтожная дура! Зачем, зачем я ударила его? Разве это мыслимо, столько лет ждать встречи с сыном, чтобы вот так ее окончить? Чего я хотела этим добиться?..»

Начиная со второго дня, генерал пыталась занять себя другими делами, тем более что ее заботы не ограничивались сейчас одним только Беном. Ей предстояло определить, причем, в экстремально короткий срок, кто отныне станет представлять ее в галактическом сенате. Лея принципиально не хотела просить об этой услуге Акбара, понимая — хотя, быть может, не разумом, но внутренним чутьем политика — что куда разумнее будет разграничить обязанности заместителя главы Сопротивления и обязанности члена правительства. Возможно, так удастся свести к минимуму потенциальное давление со стороны Викрамма. Кроме того, она сознавала, что попросту не имеет права перекладывать на одни и те же плечи всю ту ответственность, которую пока не может взять на себя.

На примете у Леи имелись несколько девушек, для которых она являлась такой же умудренной наставницей, какой прежде была Мон Мотма для нее самой. Так уж вышло, что политическая арена с годами привлекала все больше молодежи, и все больше женского пола. И что юные соискательницы в подмастерья для сенаторов все чаще выбирали Лею — бывшую принцессу Альдераанскую, прославленную, как героиня минувшей войны, а кроме того, известную своим пытливым, цепким умом и редким умением сочетать ум с почти фанатичной преданностью демократии — в качестве примера для подражания.

И все же, ни одна из претенденток, честно говоря, не годилась в подметки погибшей Корри. Кто-то был недостаточно надежен, кто-то излишне импульсивен — хотя это последнее в иных случаях и можно счесть скорее за достоинство, но только при наличии железной выдержки и, к тому же, должного опыта, который появляется лишь с годами.

В конце концов, генерал остановила свой выбор на двадцатидвухлетней Поле Антиллес — девушке, происходившей из самых верхов альдераанской знати, и потому обязанной хотя бы одним своим именем внушать уважение.

Пола доводилась внучкой печально известной Деаре Антиллес, родной сестре приемной матери Леи, которая после ссоры с королевой Брехой была вынуждена, дабы избежать судебного разбирательства, оставить Альдераан и удалиться на Анкори VII, где спокойно дожила свой век и скончалась незадолго до битвы при Эндоре. На Анкори до сих пор проживало и все ее семейство, в том числе, до недавнего времени — Пола. В последние годы девушка обучалась в Академии политических наук на Набу — там же, где некогда постигал искусство плетения кружева интриг и канцлер Палпатин, будущий владыка Империи, и настоящая мать генерала Органы, тайная жена Энакина Скайуокера.

Надо сказать, что, решаясь временно назначить на свое место родовитую особу, в случае с которой — об этом можно смело говорить, не опасаясь погрешить против истины — происхождение брало верх над внутренними качествами претендентки, Лея как бы шла на уступку сенату. Она выбирала, исходя отнюдь не из своих личных предпочтений. Молодая, просвещенная, изысканная представительница, к тому же, прямая наследница настоящих, потомственных правителей Альдераана, способна расположить к себе сенаторов гораздо быстрее и вернее, нежели кто-либо другой.

Пола слыла барышней довольно норовистой, острой на язычок — словом, примерно такой же, какой была сама Лея в ее годы. Потому генерал побаивалась давать своей новой протеже полную свободу, зная — причем, на своем личном опыте — сколько неприятностей может повлечь излишне вызывающее поведение в такой опасной среде, как правительство Республики. Предвидя, что девица Антиллес способна наломать дров, Органа просила других своих молодых хороших подруг, находящихся в настоящий момент на Корусанте — связисток Сопротивления Кайдел Ко Конникс и тви’лечку Чалу Орнулу стать компаньонками Полы и ее, так сказать, неофициальными, дружественными воспитательницами, направляющими и развлекающими, а также по возможности приглядывающими за ней. Другой, более навязчивый и строгий контроль мог бы, наверное, смутить Полу и вызвать у девушки непрошеные мысли о недоверии к ней Органы. Впрочем, Кайдел и Чала дружно обещали достойно исполнять то главное, что от них требовалось — а именно, советоваться с генералом по любому мало-мальски важному вопросу и ставить ее в известность обо всем происходящем.

Отдав необходимые приказания, разослав сообщения через голонет, наконец, поговорив не в самой дружелюбной манере на сей раз с каким-то помощником Викрамма — словом, уладив худо-бедно непростое дело о своем заместительстве и переведя, наконец, дух, Лея даже с удовольствием представила, в каком замешательстве окажется канцлер при виде этого бабьего царства в репульсорной гондоле от Альдераанского сектора. Впрочем, на первое время такая компания в самом деле сгодится для отвода глаз. А вот как быть дальше… впрочем, в отдаленное будущее генерал не заглядывала почти принципиально, полагая, и, надо сказать, не без основания, что война лучше всяких пустых витиеватых изречений, произнесенных в сенате, расставит грядущие события по своим местам.