— Они — вроде джав или тускенов? — осведомился Бен. Хотя не ведал ничего о жителях песков с Татуина, кроме их названия.

— Нет. Джавы, а тем более тускены держатся обособленно, с гордой самодостаточностью. У них имеются зачатки примитивной культуры. Здешнее население живет одним собирательством металла. Они даже не объединяются в кланы, ведь поодиночке им проще прокормиться.

Юноша ничего не сказал, лишь неприязненно поморщившись.

— Как бы то ни было, мой проводник, похоже, неплохо знает пустыню. Байка у него нет, да он и не нужен. Кочевники на Джакку предпочитают передвигаться верхом на массивных неразумных киборгах, которых называют «лаггабистами». Точно так же тускены используют бант в качестве ездовых животных. Вероятно, лаггабисты отличаются теми же свойствами — выносливостью и неприхотливостью — что делает их весьма ценными в условиях пустыни.

Бен молчал, напряженно глядя перед собой, на пальцы собственных рук, сцепленные в «замок», и почти никак не реагировал на лекцию учителя.

— Выходит, завтра мы с ним отправимся в путь на одном из таких чудищ, — с мягким высокомерием заключил Скайуокер. — А ты, юный падаван, останешься здесь и будешь сторожить «Саблю». Я постараюсь возвратиться дней через пять. Пока меня не будет, прогони вхолостую оба двигателя поочередно, взгляни, нет ли перебоев. И просканируй систему гипердрайва.

Юноша послушно кивал, но втихомолку скрипел зубами. Любопытно, для чего он вообще понадобился магистру в этой поездке, если тот все равно заставляет его безвылазно сидеть на борту корабля?

— Если потребуется небольшой ремонт — займись этим.

— Да, учитель.

— Включи энергетическую защиту и без надобности не покидай звездолет. На крайний случай в моей каюте лежит заряженный пистолет.

— У меня есть меч, учитель, который в умелых руках эффективнее всякого бластера.

Гранд-мастер заулыбался. Именно на такой полный достоинства ответ он и рассчитывал.

— Если все-таки соберешься выйти на длительное время в самый лютый зной, обязательно прикрывай руки и плечи — они обгорают быстрее всего. А еще лучше, прикрой и лицо тоже. Бери светлую ткань, она отталкивает лучи. И не забудь про голову, слышишь! Не хватало, чтобы ты схлопотал солнечный удар и пролежал больным всю обратную дорогу.

Люк, выросший на пустынной планете, знал все эти правила едва ли не с пеленок. Но родным климатом для Бена был умеренный климат Чандрилы и тропики Явина. Юноша ни разу доселе не бывал в подобных засушливых местах, не знал подлинной жестокости солнца — ему приходилось подробно разъяснять то, что другому показалось бы очевидным.

Падаван насупился еще больше. Единственный вывод, который он сделал из прозвучавшей речи магистра — что тот, похоже, до сих пор держит своего ученика за малое дитя, хотя Бену в то время успело исполниться девятнадцать лет. В девятнадцатилетнем возрасте его дядя впервые заявил о себе, сумев уничтожить «Звезду Смерти» — сейчас историю о том, как Сила направила руку Скайуокера, помогая поразить цель, знали назубок все обитатели храма, и каждый рассказывал ее на свой лад.

Юноша грустно вздохнул и поглядел в проем иллюминатора на рисунок дюн в пурпурных закатных лучах. Он думал о том, что однажды сумеет написать собственную историю, которая также станет известна всей галактике.

Выслушав учителя, Бен собрался было выйти. Однако Люк не пожелал расстаться с учеником так просто.

— Покажи-ка руки, дружок, — потребовал магистр.

Юноше даже не нужно было видеть его лицо, чтобы понять — учитель отлично знает, да и не может не знать, насколько унизителен его приказ. Однако Бен не стал спорить. Он шагнул к Скайуокеру и молча, опустив голову, закатал рукава туники, открыв мускулистые, все в жилах руки до локтей, покрытые множеством застарелых шрамов, большинство из которых были, впрочем, мелкими и незначительными.

Люк ухватил запястье его левой руки и притянул ближе.

— Вижу, проходит, — с нотой задумчивости произнес он, изучая взглядом один порез, пересекающий выпуклую линию вены сбоку. Эта рана была самой свежей, но и она уже прилично затянулась.

На пару мгновений Люк согнулся, едва не припав губами к ране, касаясь ее своим дыханием и как бы заговаривая.

Бен упрямо молчал.

— Если я узнаю, что в мое отсутствие ты взялся за старое… — процедил магистр почти с раздражением.

Он говорил эти слова, когда Бену было пятнадцать, и шестнадцать, и семнадцать лет… Сейчас ему девятнадцать — и вновь тот же разговор.

— Ты не станешь джедаем, полноправным рыцарем, пока не оставишь эту мерзкую привычку.

— Я говорил, что мне так легче концентрироваться, — выдохнул падаван. — Мне это необходимо, чтобы…

— Чтобы почувствовать себя увереннее, — закончил Люк, не отпуская его руку, а напротив, сжимая немного крепче. — Ты полагаешь, что становишься сильнее, превозмогая страдания, как бы поднимаясь над слабостью тела. Но это только иллюзия силы, Бен. Самоистязания не дадут тебе того, что ты хочешь. Ты стучишь не в ту дверь, осознай это наконец. Боль — одно из тех чувств, что ведут на Темную сторону. Вспомни: ненависть, боль, страсть, гнев…