— Талия?

Я сложил лапами кольцо. Уж это-то я знал!

— Бёдра? — издевательски и с откровенным сарказмом потребовала продавщица.

Я обвёл лапами линию её бёдер несколько раз.

Продавщица засмеялась и посмотрела мне в глаза.

— Грудь?

Ну, тут я ни на секунду не задумался и показал лапами.

Веселью продавщицы не было предела, но благодаря своему опыту она определила размер и повела меня сквозь ряды полок, заваленных всевозможным тряпьём. Продавщица была толстой пожилой женщиной-человеком. От её голой розовой кожи мне становилось противно. Хотелось поскорее убраться от неё подальше…

— Чего желаете? Фасон, цвет, форма?

— Фасон желательно пооткровеннее, — я откровенно не понимал, что такое фасон. — Цвет лучше нежный, розово-белый, а форму уж моя жена определит.

Женщина нырнула куда-то между стеллажами и вскоре появилась с тремя вечерними нарядами. От такого шика у меня перевело дух, и я сразу попытался представить свою жену в этих нарядах. Но воображение моё переклинило, очевидно из-за напитка, и во всех нарядах моя жена была одинаково хороша, хотя если честно, то для меня она хороша даже в поношенной заштопанной рубашке и мятых серых штанах…

Пришлось спрашивать у продавщицы:

— А как вы считаете, что лучше пойдёт лисице?

— Ну, я ведь даже не видела её, но скажу, что вот это, — она показала на правое, самое шикарное, — будет прелестно смотреться в сочетании с рыжей шерстью. А эти два — для человеческих девушек.

— Тогда беру. Запакуйте, но так, чтобы не было видно, что это.

— Вечно вы, лисы, какие-то заговоры строите…

Со свёртком подмышкой и с основательно полегчавшей, но всё ещё полной сумкой, я вышел из магазинчика и двинулся к дому, на этот раз твёрдо решив никуда не сворачивать…

Дом — это так он только называется. На самом деле, это огромный замок со множеством потайных ходов и комнат. Замок этот был очень давно вырублен в стволе гигантского умершего дерева. Достался он мне по наследству. Каким образом он достался моему отцу, я не знаю. Возможно, он был казначеем. А может быть, это фамильное. Чёрт его знает. Вся округа и ещё очень много земли принадлежит тут мне. Я бесспорный хозяин этих земель. У меня по периметру даже таблички стоят. Я иногда их подновляю.

Идти до этого замка с границы моей территории минут пятнадцать. Земля у меня красивая, и я знаю множество потрясающих и романтичных мест. По ней текут две речки, и по одной можно выйти в море. Замок стоит на её берегу, поэтому яхта всегда рядом. И эти пятнадцать минут, пока идёшь от города к замку, никогда никого не увидишь и не услышишь. Никто не решается вторгнуться в лисьи владения…

Небольшой мостик из корня того же дерева, в котором находится мой дом. Подъёмные ворота, как всегда, опущены. Механизм давно не работал, да и не надо это. Мягкая грунтовая тропинка к двери моего дома и… волчьи следы на земле.

Я присел и принюхался. Потянулся носом к земле, ловя тонкие запахи, которые исходили от неё. Много. Здесь было много волков. Запахи путались, смешивались, сливались в один. Вот эти следы ведут в замок… а вот эти из замка. Похоже, они что-то искали…

Потом я различил несколько немного более глубоких следов, ведших из замка. Они несли что-то тяжёлое. Несли… а вот здесь кто-то чиркнул когтем по земле. Я ещё раз приблизил свой нос к следу когтя и попытался разнюхать его…

Эмерлина! Это был запах моей жены!

Я со всей мочи рванул к замку. Распахнул ногой дверь и узрел внутри полнейший погром. Только камин по-прежнему уютно потрескивал, а в кресле перед ним, закинув ногу на ногу, сидел волк. От него несло так, что моё обоняние сразу распознало его.

Изенгрин…

Такое курить мог только он. Он и сейчас дымил толстой вонючей сигарой, от едкого дыма которой у меня заслезились глаза. Никто в городе не знал, где он берёт такой гадкий табак. Его он смолил практически непрерывно, и за волком всюду тянулся шлейф едкого дыма…

Я тихонечко положил свёрток с сумкой на стоящий у двери стул. Изенгрин мог прийти ко мне только в двух случаях: или он нашёл чем меня прижать, или пришёл мириться. Мириться он явно не собирался, — значит, ему-то от меня нужно. Держать меня в тюрьме было бесполезно, и он это знал. Слишком часто я оттуда убегал, несмотря на всё, что он только не придумывал, чтобы меня там запереть. Даже замуровать хотел. Но не судьба.

И я, кажется, уже догадался, чем он меня прижмёт.

Этот подлец…

— С твоей семьёй ничего не случится.

Он услышал меня, а значит, шансов на внезапную атаку не было. Я перестал подкрадываться к нему и встал за креслом, борясь с желанием положить лапы ему на шею и задушить…

— Ты узнал то, чего тебе знать не положено…

— Об этом никто не узнает.

— Я в этом не сомневаюсь. Теперь подумай вот о чём: твоя жена сейчас сидит в той же клетке, где были те четверо лисят, помнишь? Мы даже не стали смывать кровь с пола, — кровь, которую пролил ты… — он затянулся сигарой и выпустил в воздух облако серого дыма. — Я пришёл предложить тебе работу…