Он подумал, потом сказал:

– Сейчас мы вернемся к вам, а потом снимем с вас мерку. Я сам вам все куплю.

Фрэн вытаращила глаза.

– Мерку?..

– Мне придется вас обмерить, мэм. Если вы не возражаете, - сказал археолог.

Еще бы она могла возражать.

Фрэн ухмыльнулась, не зная, куда деваться от стыда, и молча подала ему руку.

– Вы очень практичны, - сказал Бернс. Она не знала, считать ли это комплиментом; и решила считать.

***

Бернс сдержал свое слово и обмерил ее с ног до головы – тщательно и с видимым удовольствием. Потом заметил, что у нее прекрасная фигура. Обычные мужские пошлости; но в его устах они доставляли Фрэн огромное удовольствие.

Археолог принес ей одежду через час после снятия мерки: узкие мужские брюки и к ним ремень; три клетчатые ситцевые рубашки, головной платок, а вдобавок ко всему высокие сапоги.

– Сапоги на раскопках нужны обязательно, хотя иногда в них жарковато, - пояснил мужчина. – Иначе к вашим ножкам подберется черт знает что.

Она рассмеялась, скрывая смущение.

– Если только все это мне подойдет, сэр.

– Подойдет, - заверил ученый. – Идите примеряйте, сейчас мы все это оценим.

“Как хорошо, что меня не видит мама”, - подумала Фрэн. При мысли о матери у нее волосы зашевелились от ужаса.

Она молча взяла одну из рубашек, брюки и сапоги и ушла в ванную комнату.

Все сидело на ней, как будто было сшито специально на нее. Фрэн изумилась, откуда у этого мужчины такой верный глаз в том, что касается женской одежды; хотя его обычная работа требовала такой же точности…

Девушка вышла из ванной с широкой улыбкой, и археолог при виде нее расплылся в такой же улыбке.

– Вы настоящая леди-ковбой, - сказал он. – Великолепно.

Особенно, кажется, ему понравилось то, что мужская одежда позволяла видеть ее “прекрасную фигуру”, как и то, что Фрэн распустила волосы. Но держался археолог очень корректно.

– Значит, отплываем послезавтра, - скрепил он.

***

Пароход отходил днем – очень хорошо. Фрэн всю жизнь приходилось рано вставать, но это всегда требовало от нее усилий; и ей очень не хотелось начинать такое рискованное путешествие невыспавшейся.

Алджернон зашел за ней в двенадцать часов. Фрэн уже оделась – в одно из тех платьев, которые было “не жалко”, летнее пальто и шляпу. Волосы были туго скручены в узел, под мышкой тетради… настоящая учительница или библиотекарша.

Археологу, по-видимому, очень понравился этот образ. Ей начало казаться, что она нравится ему, как бы ни оделась; наверное, потому, что имела вкус, несмотря на свою бедность.

– Вещи собрали? – спросил он.

На нем была его потертая кожаная куртка, брюки с широким кожаным поясом… вдруг у Фрэн возникло чувство, что под курткой у ученого кобура пистолета. И ее это обрадовало больше, чем напугало.

– Все готово, Алджернон, - ответила она.

Он уже нес один тяжелый чемодан… в котором, кажется, было больше оборудования и книг, чем одежды. Но взял и второй, такой же тяжелый – ее.

Фрэн открыла рот, но поняла, что возражать будет бесполезно.

– Ну, с Богом, - сказал шотландец и направился вперед.

“С Богом начинать такое дело?” - подумала Фрэн. Потом заставила себя выбросить из головы все неприятные мысли и улыбнуться; она легко вышла следом за своим тяжело нагруженным спутником.

Когда они явились в порт, Фрэн уже чувствовала себя усталой – а Алджернон не показывал никаких признаков усталости. Девушка с неудовольствием смотрела на свои покрасневшие щиколотки, признак скорого появления загара; лицо уже загорело, хотя она старалась выходить на беспощадное египетское солнце как можно реже. Правильно эти арабки заматываются по самые глаза…

– Мы не опоздали? – задала она своему спутнику тот же самый вопрос, что и Дональду, когда они отплывали в Египет. Вопрос вызвал волну воспоминаний и чувства вины.

– Нет, мы точны как часы, мисс, - ответил шотландец.

– Фрэн, - поправила она его, вызвав удивленный взгляд. А ей вдруг так захотелось, чтобы рядом был близкий человек, а не просто наниматель. Больше близких людей у нее ведь нет…

Это точно не маленькие брат и сестра, и это точно не мама, с которой она не говорила по душам никогда.

– Садимся, - сказал Алджернон, показывая на белый пароходик, стоявший у берега; с него был уже спущен трап, и Фрэн изумилась спокойствию и неторопливости археолога. Конечно, это опыт.