Шрифт:
– Значит, род твой почти вымер? – спросила Иоана.
Спутник сжал ее руку.
– Почти… нет, совсем, - глухо ответил он. – Я – не считаюсь, хотя земли эти мои… Однако я уповаю, что обрету новое право совсем скоро!
Граф привел ее в комнату, в углу которой что-то было занавешено большой холстиной. Андраши сдернул тряпку, и Иоана увидела старый выцветший гобелен…
– Работа моей матери, - прошептал венгр, приобняв свою подругу за плечи. – Фамильное древо… Валерия Андраши была искусница не хуже тебя!
Иоана вздрогнула.
– Что еще ты обо мне знаешь?
Он печально улыбнулся.
– Думаю, что почти ничего, любовь моя. Звезды слишком далеки – и они слепят тех, кто дерзновенно смотрит на них.
Иоана опустила голову и покраснела. Но укрепилась и никак не ответила на эти слова.
Потом они еще долго бродили по замку, и Андраши рассказывал ей его историю: он знал наизусть, казалось, повесть каждой башенки, каждой каморки, каждой ниши. Затем они расстались – граф извинился делами; он на прощанье поцеловал Иоану и сказал, что обед ей подадут в ее покои. Если она пожелает, может спуститься в библиотеку или потребовать себе тканей и ниток для рукоделия. Вечером они поужинают вдвоем.
А завтрашний день будет принадлежать уже не только им, а и баронессе.
Вечером Андраши и его гостья поужинали в главном зале, под музыку флейт – Андраши приказал играть трансильванские напевы. Он был нежен и предупредителен еще более обыкновенного; и Иоана ощутила сильнейший, чем прежде, укол вины.
Граф, как и вчера, проводил ее наверх – и оставил еще в начале коридора, который стерегли ее преданные люди; он с поклоном удалился. Иоана отошла ко сну как королева – но ей долго не спалось, она все поворачивалась с боку на бок, точно искала что-то подле себя и не могла найти…
Утром Иоана поднялась с головной болью и бледная, как вчера предстал Бела Андраши; однако он, когда Иоана сошлась с графом, оказался свеж и бодр. В прекрасном настроении.
– Матушка уже здесь, - сказал он ей с торжеством, точно ему в подкрепление прибыло непобедимое войско. – Она приехала самым ранним утром, но я не пожелал разбудить тебя!
– Как ее ноги? – невольно спросила Иоана. Андраши рассмеялся.
– В полном покое и довольстве, закутаны в меха и нежатся у огня, как и их госпожа, - ответил венгр. – Моя матушка ожидает нас к завтраку. Идем, любовь моя!
Он взял ее под руку, и они сошли вниз, точно супруги, знающие друг друга целый век.
Иоана уже давно с тревогой воображала себе Валерию, баронессу Берчени, - и та невольно представлялась ей во все менее любезных взору видах. Однако действительность удовлетворила ее лучшие чаяния!
Баронесса оказалась высокой стройной женщиной – не менее, чем сорока пяти лет, как и следовало ожидать; но сходство ее с сыном было несомненным, как и то, от кого он унаследовал свою красоту. Благородная венгерка с легкостью встала навстречу Иоане из своего глубокого кресла, сбросив меха, окутывавшие ее с головы до пят, - и Иоана присела, склонив голову. Когда она поднялась, Валерия Берчени склонила голову в ответ. Ее тяжелое белое покрывало было уложено почти по-монашески, окутывая голову и шею, так что под ним едва проблескивали гладким серебром совершенно седые волосы; но в серых глазах не было той мягкости, пылкости и переменчивости, что в голубых глазах сына. Напротив, у госпожи Берчени был взгляд женщины, которая с юности твердо знает, чего она желает от жизни.
“Как подобную женщину мог кто-то соблазнить – хоть и такого княжеского рода, как Данешти?” - удивилась Иоана.
– Рада встрече с вами, госпожа, - сказала ей баронесса по-венгерски надтреснутым, но сильным голосом. – И рада видеть, что мой сын нисколько не преувеличивал, вохваляя вас.
– Вы знаете, кто я? – спросила Иоана.
Баронесса негромко рассмеялась.
– Да, милое дитя мое, - ответила она. – Я знаю все!
* “Alb” по-румынски - “белый”.
* “Господская церковь” в Тырговиште.
========== Глава 47 ==========
Скромно позавтракав – свежим хлебом и пряным козьим сыром, который намазывался на хлеб, - троица расположилась у камина в большом зале. Баронесса протягивала к огню свои маленькие ноги, которые у нее все время зябли, - а Иоана глядела на это и вспоминала, как грелся у их семейного очага Бела Андраши, приглашенный в дом простодушным Корнелом…
Некоторое время они молчали – взаимная неловкость, которую вначале затмило удивление от встречи и взаимочувствие союзников в важнейшем деле, снова дала знать о себе. Иоана гадала, что сын насказал матери о ней – и что сама Валерия Берчени думает о его невесте-валашке. Наверняка сочла ее дикаркой, ступенькой к трону Валахии для незаконного сына! Уж не сама ли она в молодые годы метила на этот трон, со своими католическими отцами-церковниками?..
Потом баронесса заговорила первой:
– Легка ли была ваша дорога до замка?
Иоана не сразу поняла, что эта улыбающаяся инокиня обращается к ней.
Валашка выпрямилась в кресле и ответила, тоже с любезной улыбкой:
– Я превосходно доехала, невзирая на распутицу. Граф скрасил мне это путешествие – он поистине неиссякаемый источник поучительных и забавных историй…
Тут Иоана поняла, что говорит так, точно ехала сюда с радостью и легким сердцем: точно не было за спиною обманутого мужа и брошенного сына… Но Иоану, кроме супруга, поддерживало в ее предприятии все семейство! Как же должна была себя чувствовать юная графиня, покинутая в тягости князем-прельстителем? Что ей пришлось вынести, пока она выносила свое дитя, которого назвала в честь великих венгерских королей древности, - уповая, что однажды Бела Андраши унаследует их славу?