– Скажите, вы не встречались с миссис Теплтон? Как она поживает?

Линдсей замер, схватившись за косяк.

– Вы ничего не слышали?.. Миссис Теплтон умерла, в июне позапрошлого года.

– Неужели?
– прошептала Меила.

Так значит, миссис Теплтон была уже мертва, когда они путешествовали в Ам-Шер - и когда Роза советовалась с нею во сне…

– Какая потеря, - сказала египтянка дрогнувшим голосом. У нее защипало в глазах, и она отвернулась.
– Благодарю вас, что сообщили, Оскар. До свидания.

– Жду вас в гости, Меила, - сочувственно сказал Линдсей и закрыл за собой дверь.

* англ. “Church of Our Lady of Dolours”, католическая церковь в Лондоне, основанная в 1864 году.

========== Глава 40 ==========

Меила пошла навестить миссис Теплтон на Бромптонском кладбище. Одна. Линдсей по телефону подробно объяснил египтянке, как найти могилу, и предложил пойти с ней; но Меила отказалась.

Неся в руках букетик бледных тепличных орхидей, она медленно шла по проходу между холмиками, увенчанными большими каменными крестами и надгробиями, с крылатыми ангелами, изваянными в античной манере. Было холодно, но египтянка почти не ощущала этого. Черная шаль, наброшенная на голову поверх пальто-пелерины, мешала ей видеть и слышать, и Меила спустила ее на плечи.

“Знаешь ли ты, что я сегодня здесь?..” - подумала египтянка.

Она размышляла о душе старой учительницы, и для нее это было таким же насущным вопросом, как для большинства - забота о куске хлеба.

Идя вдоль рядов могил в задумчивости, Меила, однако же, считала их; и остановилась на шестом. Повернув налево, она быстро дошла до холмика с невысоким серым надгробием. Никакого портрета, только имя и даты жизни.

“Элинор Гарриет Теплтон, 14 мая 1870 - 25 июня 1933”.

И эпитафия:

“Заботливая мать столь многим”.

Меила вздохнула с огромным волнением, думая о рассеянных по свету учениках этой женщины.

Однако под надписью никаких цветов или венков, как будто сюда никто не ходит. Хотя ведь миссис Теплтон не вчера умерла. И они не в Древнем Египте, чтобы носить дары в гробницы, усмехнулась про себя Меила.

Она положила свой розовый букетик и выпрямилась, сложив руки в перчатках на животе. Некоторое время Меила стояла прикрыв глаза, чувствуя странное стеснение.

Промозглый английский ветер шевелил ее длинные черные волосы, забирался под пальто. Кто мог сказать, когда чужая душа стучится в твою - а когда это лишь болезненное воображение?..

Египтянка прикрыла голову шалью и пошла прочь. Она спешила выбраться с кладбища и не смотрела по сторонам; однако краем глаза заметила такую же одинокую фигуру, пробирающуюся между могил, и невольно вгляделась пристальней.

Молодая женщина, в светло-сером приталенном пальто, и с непокрытой головой, только в ярком расписном шейном платке. Не слишком ли веселая расцветка для кладбища?..

Узнав женщину, Меила вскрикнула и чуть было не попятилась. Но потом со злостью прикусила губу и двинулась навстречу. Хватит бегать.

Эвелин увидела своего врага, когда между ними осталось футов десять. Она тоже не стала бежать и дождалась, пока Меила приблизится. Как будто для египтянки было важнее вновь очутиться с возрожденной Нефертири лицом к лицу…

Некоторое время женщины в упор рассматривали друг друга. Загар Эвелин сошел, и на лицо легла лондонская усталость. Меила с некоторым злорадством отметила, что ее красота тоже не вечна.

Наконец Эвелин спросила:

– Кого ты навещала здесь?

Она даже попыталась улыбнуться. Как ни в чем не бывало. Но не возобновлять же вражду в таком месте…

– Миссис Теплтон, - ответила Меила.
– Мою английскую воспитательницу. Я ее любила.

Горло сжалось при этих словах, и египтянка поправила воротник. Эвелин кивнула.

– Ясно.

Ничего не говоря и не глядя друг на друга, женщины вместе пошли к выходу. Оказавшись за высокими воротами, они остановились.

– А я навещала родителей, - вдруг сказала англичанка. Они уже вышли на Олд Бромптон-роуд, и мимо торопились люди, огибая их. Почувствовав, что мешают движению, Эвелин и Меила медленно пошли вперед, как будто им было по пути.

– Мама и папа погибли в авиакатастрофе, очень давно, - продолжила Эвелин через несколько шагов.
– Суеверные люди говорили, что их настигло проклятие… а я думаю, что первые аэропланы были такие ненадежные…*

Эвелин улыбнулась, и Меила невольно фыркнула.

– Ты больше не веришь в проклятия?

Тут вдруг Эвелин остановилась; ее серые глаза расширились, словно до женщины только что дошло, с кем она говорит. Англичанка поколебалась, но не ушла: она кивнула Меиле на пустую скамейку.