Хозяин дома посмотрел на жену. Оба были, конечно, возбуждены рассказом Беллы, но, похоже, услышали все, что хотели. Они увязали слова дочери Линдсеев с тем, что уже было им известно.

Синухет все еще молчал, чувствуя себя очень стесненно. Белла в знак солидарности погладила его руку и улыбнулась. А потом спросила Меилу:

– Можно ли теперь узнать, как вы жили эти годы?

Египтянка улыбнулась, словно делая одолжение.

– Да. Во время войны мы оставались в Каире, у нас были некоторые трудности…

В ее огромных обсидиановых глазах мелькнула насмешка - как показалось Белле, над собственным положением. Характер этих трудностей Меила разъяснять не пожелала.

– Наша дочь учится в Лондоне, но сейчас у нее каникулы. Она поступила в среднюю школу год назад*, - объяснила египтянка, вновь перехватив взгляд гостьи, направленный на Фэй.
– Во время войны Фэй училась дома.

Белла не стала спрашивать, каких трудов стоило определить мисс Амир в лондонскую частную школу-пансион. Но один вопрос вырвался помимо воли.

– Кто же присматривает за вашей дочерью в Англии? Мои родители?

– Мистер Линдсей нам помогает, - согласилась Меила. Впервые она посмотрела на Беллу с чувством, похожим на опосредованную признательность.
– Но не только он. У нас в Лондоне есть и другие хорошие знакомые.

– Тетя Иви, - впервые подала голос девочка.

– Кто это?
– изумилась Белла.

Меила рассмеялась, а на лице Имхотепа промелькнула улыбка.

– Эвелин О’Коннелл. Миссис Ричард О’Коннелл, она работает в Британском музее, - пояснила египтянка.
– Мы знаем друг друга очень давно… можно сказать, целую вечность.

Меила помолчала.

– Мы не всегда были друзьями.

Белла не сомневалась, что “не всегда были друзьями” в устах этой женщины означало, что некогда она была смертельным врагом неизвестной миссис О’Коннелл.

– Война сблизила нас. И еще твое исчезновение, - сказала египтянка.
– Мы привлекали О’Коннеллов на твои поиски.

Белла растерянно улыбнулась.

– Я очень вам благодарна…

Меила усмехнулась, скрестив на коленях руки, украшенные браслетами.

– Забавно. В конечном счете, это ты помогла нам. Мой муж благодаря своим последним изысканиям в истории Нового царства получил докторскую степень.

Белла покраснела, почему-то ощущая себя униженной. Она поправила влажные волосы, подумав о том, как теперь будет их укладывать.

– А у вас не появилось других детей?

Теперь она ощутила себя вправе задавать такие вопросы.

– Нет, - сказала Меила после небольшой паузы.
– Только наша принцесса.

Она улыбнулась, посмотрев на мужа. Белла поняла, что эти двое до сих пор глубоко любят и понимают друг друга… но к любви этой женщины примешивалась ненависть. Юная и упоенная собой Белла Линдсей не была особенно тонким психологом, но прошедшие годы научили ее намного лучше разбираться в чужих чувствах.

Имхотеп и его избранница слишком много испытали по вине друг друга… и слишком много зла причинили остальным ради друг друга.

И наверняка Меиле случалось терять ребенка.

Белла почувствовала на себе изучающий взгляд Меилы. Эта женщина догадалась, что именно пыталась выяснить Белла; и не слишком возражала против такого копания в своей личной жизни. Но только со стороны Небет-Нун - жены Синухета.

Возможно, они с Меилой сблизятся, объединенные такой судьбой…

Чтобы отвлечь от себя внимание хозяев, Белла повернулась к Фэй.

– А как ты учишься в Лондоне? Тебе там нравится?

– Не очень, - честно сказала маленькая принцесса. Она вежливо улыбнулась Белле, не сводя с нее такого же изучающего взгляда, как и хозяйка.
– Но я знаю, что учиться надо.

Белле понравилось благоразумие девочки, хотя она о себе многовато воображала. Однако, пожалуй, не без оснований.

– А ты кому-нибудь за границей… рассказывала о себе?

Фэй прекрасно поняла гостью.

– Конечно, рассказывала. Я говорила, что мои отец и мать жили в Древнем Египте, и мой отец был верховным жрецом Осириса при Сети Первом, - невозмутимо ответила она.

“Сети Первый!” Наконец-то Белла выяснила, что это за царь.

Но потрясение от слов девчонки преобладало над всем.

– Ты шутишь, детка?
– воскликнула Белла.

Фэй хмыкнула, откинув за спину смоляные косы.

– Вы думаете, мадам, кто-нибудь у нас в школе такой дурак, чтобы мне поверить? А если и поверит, никому не скажет, чтобы не засмеяли. Но сочинять такие истории - неплохой способ выделиться, - объяснила ей дочь Амиров таким тоном, каким говорят со старыми и глупыми.