– Какие же мои знакомства настораживают вас?
– спросила египтянка.

Поверенный Мухаммеда Наиса кашлянул в кулак.

– Этот джентльмен, директор Британского музея… он действительно директор музея?

– Можете быть уверены, - сказала Меила.

Линдсей положил ногу на ногу. Устремил на девушку пристальный взгляд светлых северных глаз, удивительных при таком загаре.

– И раскопки, на которые вы с ним ездили, организованы лондонским музеем?

Меила вскинулась, едва удержавшись, чтобы не вскочить.

– Вы уже знаете?..

Она не спрашивала разрешения мистера Линдсея на поездку к развалинам мертвого города, почему-то в уверенности, что тот не одобрит ее археологических изысканий. Хотя об уроках древнеегипетского языка, которые давал ей Хафез, англичанин знал.

И, странное дело: Меила боялась не того, что Линдсей станет препятствовать ей, опасаясь проклятия. Нет: как и большинство образованных европейцев, он вымарывал из своего сознания факты, не объяснимые с точки зрения современной науки. Доведись Оскару Линдсею увидеть восставшего Имхотепа, он, пожалуй, назвал бы это маскировкой, гипнозом, сложной галлюцинацией, оптической иллюзией - чем угодно, кроме того, что жрец Осириса представлял собою в действительности!

И чем больше времени проходило с тех ужасных событий, тем более сказочными они всем представлялись. Так всегда бывает.

Меила не ошиблась. Линдсей ни словом не упомянул о мистике.

– Этот человек, даже если он руководитель музея и обладатель ученой степени, может втянуть вас в очень опасное дело, Меила, - сказал англичанин.
– Вы что-нибудь нашли в этот раз?

Меила пожала плечами, стараясь придать себе беспечный вид.

– Только парочку костей. Мистер Хафез взял их с собой в Лондон для анализа.

Потом египтянка вдруг догадалась, что имеет в виду Линдсей, высказывая сомнения в Балтусе Хафезе. Ее охватило почти облегчение.

– Вы думаете, в этом может быть что-то незаконное? Но едва ли мистер Хафез стал бы…

Линдсей поднял руку.

– Может быть, в этот раз и не было ничего незаконного, - сказал он сурово.
– Но люди, которыми этот мистер Хафез окружил себя, человек, которого вы взяли охранником… они выглядят очень ненадежными. С легкостью могу представить, что они занимаются разграблением могил… и мне никогда не нравилось, что во главе администрации крупнейшего музея нашей страны поставлен египтянин. У местных жителей совершенно особенные представления о порядочности.

Линдсей склонился к девушке.

– А вы молоды и доверчивы, мисс Наис, к тому же, в скором будущем станете очень богаты. Подумайте, какой вы лакомый кусок для всевозможных здешних обманщиков!

Меила несколько мгновений молчала, пытаясь услышать в словах Линдсея их истинный смысл. А потом рассмеялась: внезапно ей стало ясно очень многое о прошлом отца. Как повзрослевшему ребенку.

– Я сама египтянка, сэр, и меня не так-то легко провести моим соотечественникам, - сказала она.
– Но спасибо вам за заботу.

Она помолчала, глядя на Оскара Линдсея и улыбаясь. Теперь Меила догадывалась, что этот человек, с большой вероятностью, участвовал с ее отцом в незаконных раскопках. “Черные копатели”, ну конечно.

Целые селения феллахов в бывшей стране фараонов сейчас жили тем, что продавали найденные ценности частным коллекционерам-иностранцам: зачастую гораздо дешевле истинной стоимости этих сокровищ.

А заручившись помощью профессиональных египтологов и укрывшись от правительства, если повезет, можно было разбогатеть таким образом очень быстро… как и оказаться в тюрьме, и нарваться на бандитскую пулю или нож. Но Мухаммед Наис решил, что богатства давно почивших египтян должны помочь подняться их потомку. Пожалуй, это было справедливо.*

И для многих англичан и особенно американцев в эти годы войны и британского протектората торговля египетскими древностями была чуть ли не законным бизнесом…

И вот теперь Оскар Линдсей опасался не столько того, что Меила продолжит дело отца, - сколько того, что она этого не сможет и ее облапошат какие-нибудь негодяи. Сам управляющий Мухаммеда Наиса имел собственный бизнес, в подробности которого египтянка не входила. Но, вероятно, это были и разные щекотливые дела.

Меила поднялась и, обойдя стол, подошла к англичанину.

– Я поняла, чем вы встревожены, сэр. Не беспокойтесь, я не позволю втянуть меня ни в какие сомнительные предприятия.

Молодая египтянка поражалась тому, с какой легкостью лжет. Должно быть, Анк-су-намун многократно приходилось лгать для спасения своей жизни и положения при дворе.

Некоторое время они с Линдсеем смотрели друг другу в глаза; потом на лице светловолосого джентльмена выразилось облегчение. Он кивнул.

– Я надеюсь на ваше благоразумие, Меила.

Казалось, все было улажено.