– С тобой такое в первый раз?
– спросила миссис Теплтон.

– Да, - ответила Меила с жалобным выражением, поводя по сторонам черными глазами и потирая горло.
– Вы не знаете, что это может быть?

– Ксеноглоссия, - сказала миссис Теплтон без колебаний.
– Это такое психическое явление, когда человек вдруг начинает говорить на языке, ни разу им не слышанном. ОПИ, куда ты так мечтала попасть, много раз расследовало подобные случаи. Хотя довольно часто оказывалось, что чужие звуки и слова человек мог запомнить подсознательно.

– Но ведь это не всегда оказывалось так?
– спросила Меила. Она затаила дыхание.

– Не всегда, - подвердила миссис Теплтон после небольшого молчания.
– Бывали случаи, особенно касающиеся древних языков, - тут англичанка многозначительно взглянула на Меилу, - когда комиссия устанавливала, что этот язык испытуемый слышать никак не мог. Или вдруг человек начинал говорить на чужом неизвестном наречии без всякого акцента, будто практиковался в нем с самого детства.

Меила пожала плечами.

– А в этом-то что странного?

– Это едва ли не самое странное, дорогая, - ответила миссис Теплтон.
– Я как учитель могу утверждать, что наш речевой аппарат приходится готовить к разговору на чужом языке длительным упражнением, а акцент пропадает только у тех, кто имел огромную практику. Ты, например, говоришь по-английски чисто, но понять, что ты иностранка, можно без труда, не поглядев на тебя, а только послушав.

Меила завела за ухо прядь смоляных волос.

– То есть вы хотите сказать, мадам… если я говорила на чужом языке без акцента, значит, это было чудо?.. Мне кажется, это был древнеегипетский, но ведь я не могу утверждать…

– Думаю, что древнеегипетский, - подтвердила воспитательница.
– Я слышала, как на нем говорят лингвисты, и, наверное, ты тоже. Но как раз с древнеегипетским факт чуда установить не получится.

– Почему?
– изумилась Меила.

– Потому что никто из нас не знает достоверно, как этот язык звучал в повседневной жизни, - ответила миссис Теплтон.
– Как ты знаешь, современный коптский язык, язык египетских христиан, считается родственным простонародному египетскому, но это уже совсем не то. А ученым приходится воссоздавать речь египтян, опираясь на письменные свидетельства.

Миссис Теплтон грустно улыбнулась.

– Тут-то и возникает непреодолимое препятствие. Твои предки на письме опускали большую часть гласных, и читать их записи мы можем только в сильно искаженном виде…

Меила кивнула. Но одновременно она ощутила большое облегчение. Значит, сегодняшнее происшествие и в самом деле можно счесть только непостижимой игрой мозга.

Она улыбнулась.

– Ну что, мы пойдем в театр?

Воспитательница кивнула.

– Я попробую достать билеты в Театр Ее Величества… там изумительные постановки Шекспира, и можно без раздумий идти на любую. Только это будет вечером. Пока подбери себе подходящее платье… и, в общем, до обеда ты свободна. Можешь пойти погулять в парке…

– Я пойду в Гайд-парк, это совсем недалеко, - подхватила египтянка.
– Погода сегодня хорошая.

– Только не загуливайся, - предупредила миссис Теплтон.
– Меня не будет дома до обеда, но тебе откроет Роза.

Так звали их приходящую горничную.

Пожелав друг другу хорошего дня, они расстались.

Меила решила надеть в театр свое темное шелковое платье - лучших выходных нарядов у нее все равно не было: никаких “выходов” в европейском понимании женщины в ее стране не устраивали. На прогулку в парк девушка надела вчерашний деловой костюм, только блузку сменила. И еще купленную в лондонском магазине шляпку-котелок, на какие насмотрелась еще в Египте: европейские туристки и жительницы британского квартала через одну носили такие вот шляпки, похожие на колониальные шлемы их офицеров, и короткие стрижки.

Египтянка вышла в парк и замедлила шаг, решив насладиться этим днем. Кто знает, сколько еще таких дней ей осталось?

Меила шла, любуясь необъятным садом, зелеными бархатистыми лужайками, за которыми ухаживали с таким тщанием. Пахло свежескошенной травой, нежаркое солнце пригревало, а не сжигало все живое, как в Фивах в месяцы засухи*…

Фивы, Уасет, южная столица Та-Кемет… место, где родилась Анк-су-намун, любимая наложница фараона Сети. Меила поняла это так ясно, что уже никто, даже добронамеренная миссис Теплтон, не мог бы заслонить от нее истину.

Солнце неожиданно рассветилось над головой Меилы, как в безжалостный египетский полдень, парковая дорожка под ногами раздалась, стала гладкой и сверкающей - и юная египтянка поняла, что идет по широкой аллее, на ногах у нее сандалии из пальмовых листьев, а надето на ней только полупрозрачное льняное платье, под которым обрисовано все ее медное тело. На талии, под платьем, у Меилы разноцветный бисерный поясок. И только.

Ей жарко, хочется пить и сильно напекло голову. Меила взялась за лоб, приостановившись в тени огромного храма в виде усеченной пирамиды. Ей нужно было что-то вспомнить, она кого-то искала здесь…