Смолдер захохотал.

— Опыта в сборе детских кроваток я не имею, так что у Джо по-любому такой риск будет!

Друзья переоделись в майки и старые спортивные штаны, которые не жалко было запачкать, так что через пару минут от настоящих строителей их с инструментами в руках было не отличить.

— Ну ты как, готов, молодой папаша? — с добродушной улыбкой спросил Пол, пока они с Йеном занимались поклейкой обоев в детской.

— Я думал, что готов к этому, с того самого момента, как встретил Нину, — ответил брюнет. — Но сейчас, когда до рождения ребёнка остаётся два месяца… Конечно, есть определённый страх, даже какое-то ощущение беспомощности. Маленькие дети — это такие хрупкие существа, и я боюсь, что сделаю что-то неправильно. Но Нина обещала всему меня научить, — в его последних словах о своей девушке звучала невероятная теплота и нежность.

— Как она, кстати? Испытываешь на себе все прелести беременности?

— Знаешь, мне очень повезло: Нина сохраняет свою адекватность, — рассмеялся Сомерхолдер. — Она не строит из себя хрупкую вазу и не заставляет меня, например, переставлять кровать, чтобы из форточки на неё дул исключительно южный ветер, или бежать в три часа ночи в магазин за солёными огурцами с йогуртом. Хотя вчера вот жаловалась, что мы не можем поехать в Лондон: ей вдруг захотелось понюхать асфальт после дождя, а в Ковингтоне ведь в ближайшие дни такого не предвидится, — хохотнул Йен. — Но дальше разговоров дело не дошло. Конечно, она стала бережнее и внимательнее относиться к себе и своему положению, чем несколько месяцев назад, но это не выходит за рамки разумного. Наш мир не вертится только вокруг её беременности и нашего будущего ребёнка, Нина не припоминает мне каждые пять минут, что она в положении. Но она так любит сына… Без слов и бессмысленной шумихи, но немыслимой любовью. Ты бы видел, как светятся её глаза, когда мы говорим о Джозефе. Я счастлив это видеть. Я мечтал об этом.

— Нина молодец, — произнёс Уэсли. — После всего того, что произошло, она не растеряла любовь к жизни. Она не закрылась от мира, осталась такой же приветливой, доброй. Это дорогого стоит.

Брюнет заметно погрустнел, когда вновь вспомнил о трагедии.

— Я всегда говорил и буду говорить: она боец. Она только недавно перестала плакать, когда речь заходит о её родителях. Она плохо спала по ночам, сидела на успокоительных… Ей и сейчас больно. Мне страшно это видеть в её глазах. Я не понимаю, откуда она берёт силы каждый день, чтобы не сломаться… Но я знаю свою девочку: она будет двигаться дальше.

— Думаю, рождение ребёнка поможет Нине окончательно прийти в себя, — сказал Пол.

— Надеюсь на это, — тихо проговорил Йен.

Развивать тяжёлую для друга тему разговора Уэсли не стал, поэтому вскоре ребята перевели разговор в другое русло.

Поклейка обоев в четыре руки и под дружеские разговоры проходила быстро, поэтому с этим этапом Йен и Пол справились уже спустя три часа. Впереди их ждало дело гораздо труднее: сборка кроватки.

— «Перечень прилагаемой фурнитуры», «меры предосторожности», бла-бла-бла… — читал Йен с непередаваемым выражением лица, которое в этот момент очень хотелось запечатлеть на фотоплёнку Полу, задумчиво почёсывая отвёрткой затылок. — О, вот, «последовательность сборки»!

— Что там? — спросил Василевски, сняв полиэтилен с последних деталей.

— «В первую очередь прикрепите кронштейны подматрасника, используя винты М6x30», — с сосредоточенным видом зачитал Сомерхолдер.

— Какие винты? Эти или эти? — Пол протянул брюнету два пакетика.

Йен оторвался от инструкции и взглянул на них, сравнив с рисунком.

— Вроде эти, — небрежно кивнул он в сторону левой руки друга.

Всё перепроверив, друзья начали крепить подматрасник. Работа шла медленно, «новоиспечённым» строителям казалось, что иллюстрации их только путают, так что сорок минут сборки обычной детской кроватки утомили их в два раза сильнее, чем трёхчасовая поклейка обоев в комнате.

— Так, всё, нужен перекур, — громко выдохнув и подняв руки, заявил Пол. — Я пойду хоть чая заварю. Видел у вас чайник на кухне, проводка ведь рабочая?

— Всё работает, — кивнув, ответил Йен, не отвлекаясь от процесса сборки.

— Тебе принести?

— Василевски, на улице +30, какой чай, — пробормотал брюнет, вытирая лоб, на котором от напряжения и высокой температуры в помещении даже выступила испарина.

— Ну и хрен с тобой, — шутливо фыркнул Уэсли и скрылся на кухне.

Поляк ещё не знал, что оставлять Сомерхолдера один на один с этой кроваткой было рискованным шагом, и уже через двадцать минут за свою оплошность был наказан.

— ПО-О-ОЛ!!! — вдруг услышал он из комнаты.

От неожиданности мужчина вздрогнул и прямо с неостывшим чаем прибежал в детскую, к Йену.

— Пол, я собрал это адское устройство! — проорал Сомерхолдер.

Кажется, от радости он готов был прыгать.

— Уже? — Уэсли не верил своим ушам и, поставив кружку на тумбочку, подошёл к кроватке.

Правда, её «устройство» напоминало мало: у неё почему-то не было второго бокового ограждения, а первое выглядело каким-то косым.

— Сомер, я, конечно, всё понимаю, — ошарашенно проговорил Уэсли, — но ты можешь объяснить мне, какого хера у тебя одно ограждение держится на трёх болтах, а второе… А второе вообще где?

— Вот оно, вообще-то, — раздражённо ответил Йен, указав на нужную фурнитуру, которая лежала на подматраснике под наклоном.

— Каким раком ты его прикрепил? — ничего не понимая и оглядывая кроватку, спросил Пол.

— Ну это ограждение ведь открываться должно, чтобы матрас менять, — объяснил Сомерхолдер. — Ну вот, вроде открывается.

И вроде бы всё ничего, но проблема заключалась в том, что ограждение благодаря стараниям Йена теперь открывалось не сверху вниз, как должно было, а по типу духового шкафа. Каким образом ему удалось так его закрепить, оставалось загадкой.