— Боже, Йен… — тихо произнесла Добрев. — Ты… Ты потрясающий.

Она не знала, что сказать ещё, просто выдохнула и крепко обняла брюнета.

— Это… Это наш дом… Господи, я не верю, — призналась она, оторвавшись от мужчины, схватившись руками за голову и вновь осмотревшись. — Можно посмотреть всё остальное?

— Конечно, — кивнул Йен.

Нина ходила по просторному особняку, словно заворожённая, рассматривая каждую отполированную деталь. Ей нравился каждый его уголок, и сейчас она чувствовала, что находится дома. Больше всего ей сейчас хотелось поскорее перевести сюда все вещи и остаться здесь с Сомерхолдером наедине.

— А детская?.. Она тоже?.. — спросила болгарка, когда они с Йеном подошли к ней.

— Я решил уже не дёргать рабочих на выходных, и мы с Полом закончили её сами, — ответил мужчина, открывая дверь в залитое солнечным светом помещение.

Когда Нина переступила порог, она почувствовала, что её сердце начинает биться быстрее. Вся комната была выполнена в голубых тонах, лишь кроватка была белой. На комоде были какие-то небольшие принадлежности для новорождённых и мягкие игрушки, от покупки которых не могли удержаться ни Йен, ни Нина, заходя в детские магазины, а на стене около кроватки подушками из букв было выведено имя, которое ребята решили дать своему сыну: Джозеф.

— Ты — лучший мужчина на свете, — прошептала Нина, прижавшись к груди возлюбленного.

— Тебе правда нравится? — робко спросил он.

— Именно так я всё и представляла, — с уверенностью ответила болгарка. — Вот теперь я точно спокойна, — улыбнулась она.

В этот момент, словно молния, у Йена в сознании пронеслись похожие картинки, которые он видел, казалось бы, совсем недавно. На несколько секунд его словно бы выбросило из реальности, и он ушёл в мысли, сконцентрировавшись на своих ощущениях. Словно бы он уже был в этой комнате, и даже содержание его диалога с Ниной было схожим… И в этот миг он понял, где он мог всё это видеть. Он вспомнил всё. Именно это ему снилось два года назад, когда он был под наркозом во время операции… Когда он отчаянно хватался за жизнь и находился на границе двух миров. Получается, что в те минуты он увидел своё будущее… Сомерхолдер почувствовал, как у него похолодели руки.

— Что с тобой? — спросила болгарка, увидев в нём какое-то напряжение.

— Знаешь… — пробормотал брюнет. — На протяжении последнего месяца меня не покидало чувство дежавю: постоянно казалось, что я уже видел фотографии, которые висят на стене в нашей спальне, узнавал отдельные элементы декора… И вот сейчас, наш с тобой разговор… Он будто бы тоже уже был. И вдруг я вспомнил: я видел всё это, когда меня оперировали. Я будто бы спал, и меня перенесли в это место. Я видел нас с тобой со стороны, мы стояли в комнате, очень похожей на эту, ты была беременна…

Нина, не моргая, слушала Йена. Всё рассказанное им казалось ей сродни какому-то чуду, но она ему верила.

— Я очень часто слышала истории людей, которые видели своё прошлое в момент клинической смерти, — задумчиво произнесла Николина. — Но чтобы будущее… Всё-таки в нашей жизни столько неизведанного. Это невероятно.

— В моём сне всё было хорошо, — сказал Сомерхолдер, прижав к себе Нину. — Вот ради чего я должен был тогда бороться.

Сомерхолдер помолчал немного, а затем тихо добавил, коснувшись губами лба девушки:

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, — словно эхо, повторила болгарка.

— Чёрт побери, да это не дорога, а просто какой-то пиздец! — терпение Йена было на исходе. Он нервно отстукивал пальцами по рулю и то и дело высовывался из открытого окна автомобиля, каждый раз убеждаясь в том, что пробка с места не двигается.

Ребята спешили в ресторан к Кэндис, Джо, Полу и Торри: друзья, вспомнив, что семьями они нигде не проводили время с нового года, предложили им поужинать вместе в хорошем итальянском ресторане. Однако Ковингтон, хоть и не входил в число самых больших городов США, всё же был загруженным населённым пунктом, жителям которого отлично были знакомы вечерние коллапсы по выходным, когда центр города просто стоит.

— Мда-а-а… — протянула Нина, скрестив руки на груди. — В такие моменты я начинаю понимать Сандро: в час пик он всегда вскакивает в метро.

— Теперь просто представь, сколько сейчас в метро таких же хитрецов, которые с помощью него избегают пробок, — усмехнулся брюнет. — Там сейчас как на матче Барселона-Реал Мадрид: ты идёшь не сам, тебя несёт толпа. Причём необязательно в нужную тебе сторону.

— Смолдер, откуда ты знаешь? — спросила Добрев, повернувшись к нему. — Ты же постоянно за рулём! Я езжу на автомобиле гораздо меньше, чем ты, но и то в метро уже тысячу лет не была.

— Несколько дней назад решил прокатиться там, — пожал плечами Сомерхолдер, — когда нужно было заехать за обоями в магазин, и я точно так же решил, что если я оставлю своего железного коня на поверхности земли и вскачу в подземку, то буду в шоколаде. Ни-хре-на!

Йен немного успокоился: разговор с Ниной отвлекал его от напряжённой ситуации на дороге.

— А как ты возвращался назад? Тоже на метро?

— Да упаси боже. Вызвал такси: обои были слишком тяжёлыми для того, чтобы тащиться с ними на общественном транспорте. Хотя, если честно, на снимки папарацци я бы посмотрел, — хохотнул Сомер. — Уже представляю эти заголовки: «Йену Сомерхолдеру стало не хватать острых ощущений, и он решил опробовать изысканные способы получить заряд адреналина, прокатившись в метро в час пик с пятью рулонами обоев наперевес».