– Ты как? Желудок крутит? Мутит?
– обеспокоено спрашивала она, заглядывая в лицо Азот. По бледному лбу пробежала капля пота, а синие глаза словно ввалились.

– Я выживу?
– одними губами прошелестела бывшая яшинто. Силна положила руки ей на плечи, заглядывая в глаза, и твердо, со смешком сказала:

– Не дури. Ты просто беременная, это нормально все. Вон когда кобыла моя, Злата...

– Беременна?!
– слишком резко вскакивая с кровати и получая за свою поспешность удар боли, возопил Лаурон. Азот подняла на него слезящиеся глаза, вытерла рукавом рот и просипела:

– Да, Лаурончик, быть тебе отцом. Если я выживу, конечно, - жестко добавила она. Силна нахмурилась.

– Никуда ты не денешься, понятно? Здоровая молодая женщина, все через это проходили. Лаурон, будь с ней ласковее. Ребенок, это же такое счастье, это как маленькое солнце, - вдруг добавила девушка, и ее лицо словно засветилось изнутри, как облако, подсвеченное изнутри. Я невольно улыбнулся, глядя на Силну. Азот тоже изогнула губы в странной улыбке, а Лаурон оторопело смотрел на свою возлюбленную льдинку. Лицо у него было, как будто ему на голову свалился выпавший из кладки кирпич. Я хотел было уже вмешаться и пояснить брату, что надо бы хотя бы изобразить радость, но он вдруг просиял и обнял Азот, да так, что она невольно застонала.

– Ребенок? Ну и отлично, буду значит папашкой, - объявил он, и я с удивлением увидел, как счастливо он улыбается. Азот тоже улыбнулась, на ее обострившемся более прежнего лице засветилась искренняя радость. Она перевела взгляд на меня и произнесла слабым голосом:

– Виктор, прости, что так вышло. Это бумага должна была сработать, я должна была предупредить тебя. Мне правда жаль. На этот раз я не собиралась играть чужими жизнями, и у меня не было плана. Правда, - грустно закончила она, а Лаурон обнял ее за плечи и поцеловал в ухо, заставив улыбку скользнуть по ее губам.

– Все сложилось даже лучше, чем я ожидал, Азот. Все по плану, и не ври, что его нет. Он гениален, милая. Мы во дворце, или главном здании, не знаю, как теперь это называется. Эта комната - переделанная тюрьма первого яруса. Прямо над ней - мои старые покои. Венец где-то в этом здании, и я его ощущаю, - закончил я, победно оглядывая друзей. Венец я и правда начал чувствовать уже довольно давно, еще когда нас с завязанными глазами вели коридорами. Его присутствие ощущалось наряду с присутствием пиявки.

– Я ничего не понимаю в происходящем, и если вы считаете, что это не моего ума дела, то пожалуйста. Но когда меня будут пытать, хотелось бы умирать, зная хоть что-то, - вдруг заявила Силна, подходя ко мне и заглядывая в глаза. От прищура зеленых глаз по коже пробежали мурашки, и я поймал ехидный взгляд Лаурона, массирующего Азот плечи. Прокляв стражей за то, что поселили нас всех в одну камеру, я начал пересказывать Силне ситуацию. По мере моего рассказа с дополнениями Азот и Лаурона, в основном принижающими мои заслуги и достоинства, Силна бледнела и распахивала глаза все шире. Под конец, казалось, шире уже некуда. Наконец она молча подошла ко мне, обняла, уткнувшись носом в шею, и щекотное дыхание заставило меня вздрогнуть всем телом.

– Бедный мой. Ничего, теперь все будет правильно. Ты справишься, малыш, - вдруг сказала она мне на ухо, и я почувствовал, как колотится сердце. Странное дело, после встречи с Силной моя незримая собеседница куда-то пропала, и ее голос я слышал все реже и реже. Это меня не особо заботило, но я не понимал почему. А вот теперь я слышу обращение Аены из уст Силны... Я сжал ее талию, словно боясь потерять, и задохнулся медом волос. Наконец Силна мягко отстранилась, ободряюще взглянула мне в глаза и отошла. Лаурон открыл было рот, как вдруг дверь открылась. На пороге стоял обычный страж-мужчина. Он молча подошел ко мне, кивнул в сторону выхода и легонько подтолкнул в спину.

– Куда мне надо идти?
– попытался я уточнить. Страж только покачал головой и ответил многозначительное:

– Вас желают видеть.

Меня подтолкнули в спину, и я услышал, как с глухим щелчком захлопнулась дверь за спиной. Коридоры за все это время почти не изменились. Те же старомодные чадящие факелы, все те же низкие своды. Все тот же гул шагов и запах сырости. Где-то наверху ванная комната, в которой я проводил прекрасные часы своей недолгой жизни... Я не заметил, как мы поднялись по длинным витиеватым лестницам и вышли к покоям. Открылась незнакомая мне прежде дверь, и я очутился в просторном помещении, лишенном излишков роскоши. Страж кивнул кому-то и закрыл дверь. Я оглядел помещение, просторное и светлое, с паркетом вместо роскошного ковра на полу, с удобным креслом вместо трона и с хозяйкой этого кресла. Положив руку на изящный подлокотник, на меня смотрела красивая женщина чуть постарше меня. Белоснежная кожа, словно у мраморной статуэтки, светлые волосы, высокий лоб, лучистые голубые глаза... Я задохнулся, узнавая. Комната поплыла куда-то, ноги подкосились. Я смотрел в эти глаза и лицо, лишенное былой полудетской пухлости. Красота раскрылась, стала богаче и изысканнее, а взгляд больше не был взглядом наивной девочки. Зефира смотрела на меня глазами, полными женской премудрости.

– Здравствуй, Виктор. Я ждала тебя, - только и сказала она, странно знакомым, но все же изменившимся голосом. Странно, я не чувствовал былой нежности. Всего меня скрутило от звука ее голоса, это да. Но ощущения крыльев и каких-либо высоких чувств я не испытал. Странно, возможно все из-за той нашей последней встречи, или из-за прошедшего времени. У меня не было сил гадать, как она очутилась здесь, в центральном дворце Аркуса. Я только смотрел на нее и дышал ею, пытаясь унять дрожь во всем теле и стук сердца, ставший невыносимо громким.