– Потрясающий народ, – прошептал Араши. Его прикосновения уже не были невесомо-нежными, превратившись в требовательную ласку, от которой внутри Феридэ всё полыхало и дрожало. Она довольно застонала, раскинувшись на подушках и Хаффиз, Воплощение Великого Дракона, навис над нею, целуя плечи и шею, прокладывая влажную, горячую дорожку к ложбинке между пышных грудей. – Потрясающие обычаи. А могут ли ваши мужчины желать женщину несколько раз за ночь?

– Никто не сравниться в этом с тобой, мой хаффи!

– Я заметил, что слухи, распущенные нами о пришествии Воплощения Великого Дракона, дают свои плоды и даже в команде нашего флагмана и кораблей сопровождения чувствуются весьма сильные религиозные волнения.

– Религия – самый действенный способ влияния на массы, Хаффиз. Мы сделали правильный выбор, стряхнув книжную пыль с некоторых пророчеств и мифов… Твои способности сослужат нам неплохую службу в трудном деле убеждения Совета и тех, кого можно привлечь к мятежу.

– Пламя веры станет нашим флагом, – томно мурлыкнул Араши, вбирая в рот один из трепещущих, напряжённых сосков женщины и та довольно застонала. – Зачем убивать ни в чём не повинных хсаши, затевая гражданскую войну, если можно заронить сомнение в их сердцах? Ведь они посмели поднять оружие против божественного воплощения Великого Дракона, Хаффиза в человеческом облике… ведь боги, они как дети, верно? Захотели развлечься и испытать свой народ.

– Этим испытанием станет твоё появление, хаффи… Сильного, могучего, наделённого мистической силой!

Грудь Феридэ взволнованно вздымалась и опадала, в то время как умелые руки любовника разжигали похотливое желание в её теле, ставшем вдруг таким мягким и послушным его воле.

– Триумвират ничего не сможет противопоставить нашему замыслу, хэйна. Мне нужно будет всего лишь убедительно сыграть свою роль божественного посланника и поверь, я справлюсь.

– О, да, – застонала в голос женщина, запрокидывая голову. Каштановые волосы разметались по мягким подушкам, кисея, стыдливо прикрывавшая её, полетела прочь и их тела сплелись в теснейшем объятии. Они любили друг друга с яростью и жестокостью зверей! Ногти Феридэ проводили кровавые полосы на спине любовника, Араши с рычанием прикусывал плечи женщины, исступлённо вонзаясь в её влажное, горячее лоно, вскрикивая от удовольствия. Пот струился по нагим телам, чешуйки-хэле сверкали и герцог Йонен, жадно сминая в горсти пышную грудь Феридэ, проводил по ним языком, чувствуя чуть солоноватый привкус кожи хсаши. Оргазм накрыл их ослепительной волной и, громко вскрикнув, Араши откинул голову, ощущая, как выгибается под ним сильное тело хафессы.

После они, совершенно опустошённые, лежали рядом и Феридэ вновь игралась с его волосами, накручивая золотые пряди на свои пальцы. Похоже, её абсолютно зачаровывало это действо.

– Они поверят нам, хаффи и ты станешь тем, кого будут восхвалять на просторах Галактики.

– Так и будет, моя сладкая хэйна. Так и будет…

+++

Гюссхе из Великого Гнезда Гъёлл задумчиво рассматривала склонённого над книгой «ученика». Он сосредоточенно щурился, разбирая мелкий шрифт, каким напечатаны были клиновидные иероглифы философского трактата «О знамениях и их толкованиях» прославленного мудреца Фарида. Золотые волосы забраны в высокий хвост и перевязаны простой серо-синей лентой без украшений, что непостижимым образом придавало лицу человека невинный и даже безобидный вид. Но Гюссхе знала – впечатление было обманчивым. Он постигал науки, что она преподавала ему со скоростью впитывающей воду сухой губки. Слишком жаден до знаний, слишком проницателен и умён, чтобы догадываться о том, как эти знания применить…

Вот он склонил голову на бок ставшим уже привычным жестом. На скулах остро сверкнули перламутром вживлённые под нежную кожу хэле. Он пошёл на это очевидное предательство своего рода, постепенно меняя тело в соответствии с потребностями того положения, в котором оказался. Мужественно терпел все неудобства, связанные с операциями и продолжал улыбаться ей при каждом удобном случае, несмотря на очевидную неприязнь, что Гюссхе не уставала демонстрировать.

Но она должна была признать – хэле необычайно гармонировали со всем его обликом, они не смотрелись чуждо, даже напротив! Араши Йонен словно восстанавливал по памяти тот облик, что должен был принадлежать ему от рождения.

Тонкие пальцы с перламутровыми, заострёнными ногтями следовали строчкам. Его произношение было безупречным. Он не делал глупых ошибок, сбиваясь или подбирая в памяти нужное слово. Гюссхе могла бы гордиться своим учеником… если бы не продолжала люто ненавидеть.

О, её бесило всё в нём! От непростительно прекрасного водопада золотых волос до кончиков фальшивых ногтей! Его взгляд – хищный, тревожащий душу, взгляд похотливого самца, уверенного в собственной силе и неотразимости. Его губы всегда сладко улыбались, но она помнила ту запись с камер наблюдения, которую продемонстрировала всем на корабле сестра Феридэ, чтобы раз и навсегда пресечь сомнения в божественной сущности пришельца и на этой записи губы герцога Йонен кривились в звериной усмешке. Его очевидная мудрость предотвращала любые попытки женщины причинить обиду или оскорбить его и поэтому, спустя долгие часы раздумий и подбора всевозможных ругательств, она выбрала то единственное, что по-настоящему задевало Араши – «человек». Гюссхе неустанно напоминала ему об этом изъяне, стараясь добавлять в голос больше яда и презрения, но даже тогда… Араши лишь пожимал плечами и отвечал:

– Это пройдёт, эсса.

Он говорил о своей истинной природе как о болезни, которая действительно может миновать!

Почувствовав на себе пристальный взгляд, герцог поднял голову:

– Что-то не так, эсса? Я ошибся?

Ей понадобилось всё терпение, чтобы остаться невозмутимой. Ледяным голосом произнесла:

– Продолжайте, Хаффиз.

У Араши был плотный график – до обеда он занимался чтением и письмом, после – юридическими, экономическими и политическими науками. Вечер посвящал занятиям в спортзале, где тренировался с молодыми хафесами из гвардии Феридэ изучая стиль и ведение боя хсаши и, в свою очередь, обучая имперским техникам. Многие воины находили его уроки познавательными и интересными, некоторые решались на спарринг и таких, обычно, выносили на носилках в корабельный лазарет. Араши Йонен хоть и не выглядел внушительно в глазах хсаши, хафесом был отменным и ещё ни разу не проиграл.

Но всегда у него находилась минутка, чтобы сказать Гюссхе что-нибудь приятное, будь то восхищение её внешним видом, способностью к преподаванию или бесконечное множество комплементов, согревающих душу любой женщине. Она хмурилась, отворачивалась, зная, просто чувствуя, как он улыбается. В его голубых глазах отражалось безмятежное спокойствие лесного озера. В них хотелось утонуть, забыть о том, что она здесь – бесправная пленница, вынужденная прислуживать врагу, пытающемуся залезть в шкуру хсаши. Всего один взгляд, и она чувствует неуверенность, какую-то странную слабость. Гюссхе теряется, словно маленькая девочка перед строгим учителем, хотя роли их прямо противоположны.