— Это же очевидно, Рем! Скажи, пожалуйста, есть ли в Хогвартсе хоть один человек, который не подумал бы на нас с Беатой, увидев подпись АВ? Вот именно, — кивнула Эмили, заметив задумчивое выражение Люпина. – Наверняка Малфой думает, что это была я — там, у Озера.

— Неужто у тебя есть причины для подобной мести? – Люпин попытался уменьшить беспокойство подруги, но, судя по всему, только еще больше усугубил ситуацию. Эмили нахмурилась и неопределенно пожала плечами:

— Не то чтобы у нас с ним хорошие отношения. У нас с ним были разногласия… давно.

— То, что вы друг друга недолюбливаете…

— Я не недолюбливаю его, Ремус, — мягко остановила Люпина девушка. — Я ненавижу его.

Парень застыл, не зная, что и сказать. Голос Эмили пробрал его насквозь, такой обманчиво мягкий и тихий, но наполненный леденящей, всепроникающей, воистину — самой черной злобой.

— И ты видела, как он преследует тебя? – осторожно спросил Люпин, наконец отважившись нарушить напряженное молчание.

— Не совсем… Скорее, это был волк или собака, или… — девушка замолчала, странно вздрогнув.

— Или кто? – несколько тускло спросил Ремус, тут же подумав на оборотня, то есть, – на самого себя. Но полнолуние было давно. Не превращается же он, сам о том не зная, посреди бела дня? Это было бы слишком. Быть может, только если Бродяга неудачно столкнулся с Эмили…

— Неважно, какой-то жуткий зверь, — прервала его размышления девушка. Но Ремус чувствовал – что-то она недоговаривает.

— И? Почему ты не попросила о помощи Беату? Или меня, по крайней мере? Почему Регулуса? – Люпин почувствовал, как странное жгучее чувство то ли раздражения, то ли злости наполняет его.

— Тебя? Извини, но мы с тобой не разговариваем, если ты помнишь. Ну, не разговаривали, по крайней мере, до сегодняшнего дня. А Беата… Скажем, у нее есть некоторые предрассудки.

— Беата боится волков? — удивленно спросил Люпин, слегка остывая.

— Беата боится оборотней, — хмыкнула Паркер, заставляя Ремуса непроизвольно вздрогнуть. — Я не знаю корней этого страха, а она в ответ всегда очень ненатурально ухмыляется и говорит, что это — психологическая травма детства. Поэтому, если хочешь выбрать ночь, когда ты точно не встретишь ее за пределами гостиной — это за три дня до и после полнолуния. Ну и во время, конечно, тоже. В общем, как только я сказала ей о волке, она сразу подумала о самом худшем.

«По крайней мере, она не зря боится», — мрачно подумал Люпин.

— И ты пошла в Лес…

— Чтобы выследить его, конечно же. Я вроде бы успела повесить на него Следящее Заклинание в прошлую нашу встречу, но было темно, и я могла промахнуться. Однако метка привела меня в Запретный Лес, и мне показалось неразумным идти туда одной.

— А Регулус, значит, оказался тут как тут?

— Рем… — Эмили осторожно коснулась руки Люпина, пытаясь поймать его взгляд, но тот упорно отводил глаза. – Ты чего? Я просто знаю Регулуса, и он, в общем-то, не такой уж и плохой парень.

— Нет, ничего… — глухо отозвался Ремус и вдруг, неожиданно для самого себя вспылил: — Да нет! Что значит – чего я? Чего я? Ты идешь одна! В Запретный Лес! Никого не предупредив, никому не сообщив! И вместо того, чтобы попросить помощи у своих друзей, ты просишь слизеринца, который «не такой уж и плохой парень»?!

Эмили удивленно отступила от Ремуса, наблюдая этот необычный для него приступ ярости, и, наконец, вкрадчиво произнесла, слегка наклонив голову:

— Что-то случилось, Ремус?

— Ничего.

— Так что случилось?

— Да ничего не случилось!

— Да ну? Серьезно?

— Да. Серьезно! – Ремус гневно уставился на Эмили, лицо девушки дрогнуло, и Люпин с беспокойством подумал, что, наверное, довел ее до слез. Однако в следующую секунду Эмили рассмеялась.

— Прости… Прости, пожалуйста, — отсмеявшись, произнесла она, — но ты очень… забавный, когда злишься.

— Очень приятно думать, что я тебя забавляю своим беспокойством о тебе, — весьма холодно отозвался парень, отчего Эмили вновь посерьезнела.

— Не обижайся. Просто я устала от этих бесконечных загадок, и мне надоело оглядываться через плечо всякий раз, когда я выхожу из замка. Немного искреннего смеха мне не повредит.

— Да. Согласен, — Люпин нахмурился и попытался перевести разговор: — А что насчет твоего имени?

— Имени? А… на самом деле мое имя Амели, — девушка развела руками. – Я сменила его на Эмили почти сразу же после поступления в Хогвартс. Надеялась, что люди перестанут называть меня «Эй», если первая буква изменится на другую, но… видимо, все хотят думать, что АВ – это мы с Беатой.