— Серьезно?

— Да. Рассказала о том, как вы познакомились, но не сказала, что училась на Слизерине.

— Паркер не любит об этом распространяться. Тем более, что она и не училась — она выживала. Целый месяц провела в наших подземельях. Именно тогда, кстати, она и сдружилась с Северусом и очень сильно повздорила с Малфоем. В то время я ее совсем не знала, вернее, просто не обращала внимания. Строго говоря, ну что тут такого? Обычная серая мышь, зарывающаяся носом в книги и ничего не смыслящая в настоящих приключениях. Она все время сидела где-то в углу и тряслась там, как испуганный кролик. Очень стойкий кролик, надо сказать, — усмехнулась Беата. — Если бы не Малфой, на нее обращали внимания бы ни больше, чем на пустое место. Но вся эта мания с чистокровностью, которую снова начали поднимать уже тогда разные ненормальные параноики, была девизом Люца. И он не мог упустить шанса продемонстрировать всем, как ничтожны магглы.

— И никто не пытался защищать ее?

— Паркер — мрачная и нелюдимая. Что была тогда, что есть сейчас. В ней всегда было больше гордости, чем во всех гриффиндорцах вместе взятых. Думаешь, она бы стала просить у кого-то помощи? Ха! Как бы не так. Она молча терпела, ну а потом… я не знаю, что случилось, Блэк. Она мне об этом даже сейчас не рассказывает, но, наверное, что-то действительно ужасное, раз она прямиком побежала к Дамблдору с просьбой перевести ее на другой факультет.

— Но почему… почему об этом никто не знает?

— Никто и никогда это не афишировал. Ты можешь назвать весь слизеринский состав? Я сомневаюсь. А сами слизеринцы не то, чтобы выкрикивали ее имя на каждом шагу — там нечем было гордиться.

— И ее перевели на Когтевран?

— Ага. Если и есть люди, которые испытывают противоречивые чувства по отношению к Хогвартсу, Мэл обходит их по всем параметрам.

— Она жалела о том, что поступила сюда? — во взгляде Сириуса промелькнула странная грусть.

— Она ни о чем не жалеет, Блэк. Да и Хогвартс нельзя не любить, но согласись, быть в бесконечном восторге от него, ей тоже несколько сложно.

Сириус и Беата замолчали, совершенно по инерции доставая из задних карманов по пачке сигарет и прикуривая их от кончиков волшебных палочек. Затем они несколько ошалело взглянули друг на друга и понимающе усмехнулись:

— Не думал, что ты куришь, Спринклс.

— Аналогично, Блэк.

— Ремус вечно пытается воспитывать нас с Джеймсом и отбирает сигареты, — помолчав немного, добавил Сириус.

— Да? А Паркер давно уже на меня плюнула. Хотя она постоянно морщится, когда я курю. А что Питер?

— Питер? Говорит, что это наше личное дело, и что он считает, что хуже мы от этого не становимся, только воняем противно, — парень ухмыльнулся, затягиваясь и выпуская изо рта изящное колечко дыма. Вращаясь и покачиваясь, оно взлетело чуть выше и переплелось с дымной спиралью, выпущенной Беатой. Оба совершенно одинаково усмехнулись.

— И почему я постоянно впутываюсь в откровенные разговоры то с Паркер, то с тобой?

— Карма у тебя такая, Блэк. Не хочешь пойти работать Целителем Душ? — Беата безмятежно взирала на Сириуса, не давая понять — говорит ли она серьезно или шутит.

— Э… нет, в смысле — не знаю. Я еще не определился с будущей профессией. Ты?

— И я. Ничто из того, что приходит в голову, не разгонит мою вечную скуку, — Беата, прищурившись, проследила глазами яркую вспышку на небе и след, прочерченный падающей звездой.

— Именно, Спринклс. Ты чертовски права, — Блэк кивнул, только потом осознавая, что только что согласился со слизеринкой, но, решив не заострять на этом внимания, отогнал мысль в сторону.

— Я пойду спать, Блэк, — вдруг отозвалась Беата, стряхивая пепел в траву. — И помни — хоть одна живая…

— Я понял, понял! Пустых тебе коридоров, Спринклс, — Сириус ухмыльнулся, поднимая руку в прощальном жесте.

— Спящего тебе Филча, Блэк, — усмехнулась в ответ слизеринка.

Так они и разошлись: Сириус остался стоять на месте, бездумно смотря на звезды и думая о том, что Спринклс оказалась не такой уж и противной для слизеринки, а Беата направилась в свои подземелья, отметив про себя, что Блэк на ее памяти оказался единственным парнем, с которым ей не было скучно после проведенной совместно ночи, ну или хотя бы ее части. Через минуту оба вздрогнули, осознав, о чем они только что подумали и тряхнули головой, отгоняя несвойственные им мысли.

Но где-то на задворках сознания осталось крохотное воспоминание о том безумном смехе посреди ночи на поле для квиддича с поломанными метлами в руках и странное ощущение умиротворенности, которое возникает в те моменты, когда ты, наконец, находишь человека, который тебя понимает.

Кто знает, к чему все это приведет?

========== Глава VII: Небольшое Путешествие ==========

Спальня Гриффиндора, раннее субботнее утро

В голове Лили Эванс, тоскливо уставившейся в окно, роились странные, чуждые ей мысли. Она думала ни о чем ином, как о любви. Вернее она пыталась понять, что это такое — любовь, и как именно отличить ее от простой привязанности, влюбленности или же обыкновенной симпатии. Извечный вопрос.