— А чеснок?

— Против вампиров.

— Так я же не вампир.

— Это я на всякий случай.

Ситуация вышла донельзя дурацкой. Лицо Ремуса вдруг исказила странная гримаса, а через пару мгновений он неожиданно расхохотался.

— Ты б еще луком обмазалась! Ну, чтобы болезни не приставали. – Мародер совершенно беззаботно смеялся, даже не пытаясь успокоиться.

— Да ну тебя! Я что, по-твоему, каждый день с оборотнями имею дело? Откуда мне знать, что поможет, а что нет?

— Ничего, — парень вдруг резко посерьезнел. – Даже палочка не поможет. Оборотни быстры, безумны, кровожадны и не видят разницы между своими и чужими.

— Мне нужно было удостовериться, — упрямо отозвалась Эмили, впрочем, полностью осознавая, что она действительно совершила глупость.

— В этом вся ты, — тяжело вздохнул Ремус, тряхнув головой. – Кто тебе сказал, что я здесь?

— Северус.

— О… — многозначительно протянул Ремус.

— И что теперь?

— Это от тебя зависит.

Они помолчали.

— Не знаю, что и сказать… в смысле, это все очень странно. Я тебя и боюсь и не боюсь одновременно. Ты мой друг, и мне сложно представить, что ты вдруг обнажишь клыки и попытаешься меня сожрать. Но я читала про оборотней, — она замолчала, не зная, что еще сказать. Все и так было ясно – ни в одной книге ничего хорошего про оборотней написано не было. Не говоря уже о жутких гравюрах со страшными монстрами, какими волшебники изображали вервульфов.

— Но ты же знаешь, — продолжала Эмили, — я – маггл. Я не так остро воспринимаю тот факт, что ты не совсем человек. В сказках не все чудовища были злыми. Некоторые из них — куда добрее людей.

— Я… — начал Ремус, но его внезапно прервал шум, раздавшийся с нижнего этажа.

— Лунатик! – это Бродяга и, по всей видимости, Джеймс спешили к нему. – Лунатик, подпись…

Двое друзей ввалились в комнату, окончательно доломав дверь, и так висевшую на одной петле, и пораженно замерли, наткнувшись на Паркер. Та, чуть приподняв брови, скользнула насмешливым взглядом по Джеймсу, затем по Блэку. Ее взгляд опустился чуть ниже – туда, где не прикрытая ни рубашкой, ни расстегнутой курткой, переливаясь, ярко сияла подпись АВ. Ремус смотрел туда же.

— Нам явно есть о чем с тобой поговорить, Паркер, — Сириус нехорошо усмехнулся, успокаиваясь и восстанавливая дыхание.

— А тебе явно есть о чем нам рассказать, — в тон другу произнес Джеймс. Впрочем, выглядел он не менее удивленным, чем сама Эмили.

Ремус лишь непонимающе переводил взгляд с одного на другого, а потом, нахмурившись, уставился на Паркер.

***

Белоснежный волк тоскливо заскулил. Теплая шерсть не спасала его от вездесущего, промораживающего до костей, ветра. Когда Малфой уже было решил подобраться к Хижине поближе, мимо него пронеслись взъерошенные Поттер и Блэк. Что они забыли в этой полуразвалившейся лачуге, он не знал. Может, им тоже есть о чем поговорить с Паркер? Когтевранка, на удивление, в последнее время стала жутко популярной. Ждать дальше становилось опасно. Кто знает, кто еще решит посетить эту хибару в ближайшую пару часов? Неудивительно, если сюда скоро прибегут Дамблдор с МакГонагалл. А уж встречаться с мародерами и Амели Паркер во главе, когда те будут возвращаться в школу, Малфою не хотелось совершенно. Белый волк, грустно махнув хвостом, развернулся и потрусил обратно к школе.

***

— Что?

— Ничего.

Беата Спринклс и Питер Петтигрю мрачно взирали друг на друга. Беата – сверху вниз, а Питер – задумчиво подняв голову.

— Дай мне пройти, мелкий.

— Нет.

Слизеринка не понимала, что этому гриффиндорскому сумасшедшему понадобилось от нее, и какого черта этот глупый мальчонка перегородил ей дорогу, не давая пройти. Он мрачно взирал на нее уже минуты две с такой самоотверженной целеустремленностью, что Спринклс стало крайне интересно, чего он от нее добивается.

Питер вдруг медленно наклонил голову вбок и пробормотал что-то невразумительное.Беата лишь недоуменно приподняла брови в ответ. В следующую секунду маленький, пронырливый, похожий на хитрого мыша мальчишка выхватил свою палочку и взмахнул ей прямо перед самым носом слизеринки.

— Априкум! – воскликнул он, и перед слизеринкой будто бы взорвался ослепительно белый шар. Она покачнулась, и ее тут же отнесло к стене ударной волной. Тряся головой словно упрямый баран, она неуклюже поднялась с пола. Удар был ощутимым, но не смертельным, а вот «мышонок» нахально ухмылялся, ничуточки не удивленный происходящим. Слизеринка глухо зарычала и, все еще слегка дезориентированная, нащупала свою палочку через ткань джинс. Питер тут же поднял руки в успокаивающем жесте.

— Я могу объяснить, — голос у него было спокойным, уверенным и донельзя нахальным.

— Да ну?!

— Ладно. У тебя есть выбор, — Питер беспечно пожал плечами. – Ты можешь меня дослушать и узнать ответы на интересующие тебя вопросы или же можешь поливать меня всеми возможными боевыми заклинаниями. Что победит: твое природное любопытство или дурость?

Беата удивленно приподняла брови: мышонок оказался смышленым, разумным и знал себе цену. Он не боялся ее. Он вообще, похоже, не очень-то представлял себе, что такое страх. В эту секунду Спринклс поняла, что зря считала Питера Питтегрю лишним мародером. Он стоил всех своих ненормальных друзей.