— Слизеринского? – тут же подсказал ему Блэк. – Так она же самая настоящая слизеринка. Не так ли, Паркер?

Эмили лишь взглянула на Сириуса, холодно и безмолвно.

— Что? Бродяга, ты что говоришь… — Джеймс осекся, оглянувшись на Паркер. – Это правда?

— Допустим. Это что-то меняет?

— Ага, например, уровень доверия, — тут же отозвался Ремус. Он выглядел еще более уставшим и потрепанным. Сердце Паркер кольнуло странной тоской и непонятной ей болью. Она чувствовала вину перед этим человеком – перед одним из немногочисленных ее друзей, который заслуживал того, чтобы знать правду.

— Мы квиты, Ремус, — мрачно отозвалась она.

— Ну да, — оборотень усмехнулся, — сразу уходишь в глухую оборону, да?

Его улыбка была немного грустной, но беззлобной и теплой.

— А ведь ты говорила, что что-то знаешь про АВ… — задумчиво протянул Сириус, возвращая всех к изначальной теме разговора.

— Я этого и не отрицаю, — пожала плечами Эмили. – Но, если ты, Блэк, продолжишь на меня наезжать – ты не узнаешь ничего.

— Давайте успокоимся, — Джеймс примирительно посмотрел на девушку. – Бродяга, попридержи язык. Эмили, не воспринимай все так остро. Ремус… ты и так спокоен. Ты расскажешь нам?

— Почему нет? Если уж у вас хватило ума, чтобы поработать над Подписью… твоя работа, я полагаю? – девушка обернулась к Ремусу. Тот лишь кивнул. – Тогда нам необходимы Спринклс и Питер. Не хочу пересказывать все по десять раз.

— Вы же с ней не разговариваете, — удивился Джеймс. Сириус и Ремус лишь абсолютно синхронно усмехнулись. – Чего вы лыбитесь?

— Эмили подстроила ссору, — спокойно произнес Люпин, не обращая внимания на изумленное лицо Джеймса.

— Да вы актрисы! – восхищенно присвистнул гриффиндорец.

— Тебе Паркер рассказала, Лунатик? – встрял в разговор Блэк.

— Нет, сам додумался.

Сириус лишь уважительно присвистнул, Эмили улыбнулась.

— Ну, хоть кто-то из вас обязан уметь думать. А ты, Блэк, что – тоже сам догадался?

— Твоя подружка поведала, — победно ухмыльнулся Сириус, наблюдая, как вытягивается теперь лицо когтевранки.

— Я прибью ее. Когда-нибудь. — Эмили со вздохом прикрыла глаза. – Эта ее чертова импровизация снова все испортила!

— Да ладно тебе, Паркер. Умерь свою манию величия, никто не обязан подчиняться твоим ненормальным капризам.

На лестнице вдруг раздался жуткий грохот, и послышались знакомые голоса:

— Как? Скажи мне, как можно было умудриться запнуться за абсолютно ровный пол?! – голос Питера звучал раздраженно и устало.

— Он не ровный! Здесь пыль. Рельефная.

— Какая? Спринклс, у тебя с головой все в порядке?

Четверка на втором этаже лишь удивленно переглянулась.

— Вы что здесь делаете, ироды? – патетично возопила Паркер, когда улицезрела два перепачканных лица в дверном проеме.

— Пришли на вечеринку, — хмыкнула Беата. – Питер, как настоящий джентльмен, меня пригласил.

— Еще бы. Иначе ты бы никогда меня не расколдовала, — мрачно отозвался в ответ худенький паренек.

— Паркер! Ты не представляешь, какая у них есть забавная штуковина. Что-то вроде карты, но я не разглядела ее подробно…

— Почему тебе всегда нужно засунуть нос не в свои дела, Спринклс? – тут же взъерошился Сириус.

Ремус лишь усмехнулся, глядя на друга. Стоило Беате приблизиться на пару метров, и Бродяга становился невменяемым, безвозвратно теряя все свои манеры и аристократическое воспитание.

— Истину мне! – вдруг театрально произнес Джеймс, прерывая очередную зарождающуюся перебранку и грозно глядя на Паркер. Секунду все ошеломленно молчали, а затем, не выдержав, расхохотались.

— Ну, хорошо, — вздохнула Эмили, — слушайте, мучители.

Четверка удобно устроилась на полу, а Паркер уселась на кровать, перед этим брезгливо потыкав в серое покрывало пальцем. Ремус опустился рядом с девушкой, с интересом разглядывая ее со спины. Сейчас она выглядела необычно оживленной, словно ей самой нравилось выступать в роли рассказчицы.

— Все началось довольно давно. Через полгода после того, как я познакомилась с Беатой. Эта ненормальная не находила себе места от скуки, а заколдовывать учеников ей было скучно.

— Они слишком тупые, чтобы достойно ответить, — грустно пробормотала Беата.

— Точно. А я… скажем, я столько времени сидела над книгами день и ночь, что уже и смотреть на них не могла. Мне хотелось… — Эмили задумалась, пытаясь подобрать слово.

— Славы, могущества и власти, — хмыкнула Спринклс.