— Он же не идиот, Беата! Ему было и того меньше – двенадцать. Что бы он смог против семерых? Его бы потом со свету сжили. Он и так не побоялся, нашел меня, вытащил, объяснил, что делать, говорить, как себя вести… А там было страшно, очень страшно… и холодно. Невыносимо холодно, — девушка снова зябко поежилась.

— Почему ты не рассказала Дамблдору?

— А что бы он сделал? Он и так сделал для меня слишком много: принял в школу, перевел на другой факультет. А если бы и рассказала – он бы стал давить на Малфоя. Тот пожаловался бы отцу, отец состоит в Совете Попечителей – он бы просто сказал, что Дамблдор свихнулся. Да и как можно верить словам малолетней грязнокровки? И тогда Малфой бы не успокоился. Он бы выжил меня из школы. А я хотела… Хотела отомстить, — жестко и зло закончила Эмили.

— Отомстила?

— Как сказать… отчасти. Все запуталось еще больше. Поэтому теперь мне нужны любые улики…

— Ты пережила такое потрясение!

— Это было три года назад.

— Да ну! Ты была ребенком и…

— Если я захочу поговорить об этом, я обязательно тебе сообщу, — едко отозвалась Эмили. – А теперь заткнись и скажи что-нибудь по делу, если действительно хочешь помочь.

Беата недовольно засопела, но, пересилив себя, ответила:

— Помимо дневника обнаружила, что господин Платиновые Волосы очень интересуется анимагической литературой.

— Серьезно? – Эмили резко вскинулась.

— Да. Это важно?

— Это многое объясняет.

— Что именно?

— Я хотела отомстить, — словно оправдываясь, повторила Эмили. Взгляд ее потускнел. – Хотела, чтобы он почувствовал себя так же, как я тогда, – беспомощным, испуганным до полусмерти, дрожащим от страха, зная, что никто не сможет ему помочь.

— И?

— Я… попыталась превратить его в жука или в червя… Я уже не помню точно, — глухо произнесла Эмили.

— В жука? – Беата неуверенно улыбнулась. – Ну, так и что с того? Это же…

— Превратить его в жука навсегда. До конца дней его паршивой, бессмысленной жизни. Чтобы он превратился в того, кем, по сути, являлся – обычным ничтожным насекомым.

Спринклс осеклась, неверяще глядя на Паркер. Она пыталась что-то сказать, но слова не лезли в голову.

— Ты… — наконец начала она, — ты была не в себе. Он сам виноват, что…

— Я была в себе, — отрезала Паркер. – Мне было пятнадцать, и у меня было два года, чтобы придумать ему наказание. И я была уверена, что заклинание подействует. А потом – я заперла бы его в банке, и не выпустила бы на волю, по крайней мере, ближайшие лет десять, или больше. Не надо меня обелять, моя душа уже давно не так светла, как хотелось бы.

Беата пораженно молчала. Затем она задумчиво прошлась по комнате, в то время как Эмили задумчиво следила за ней.

— Пусть так, — вдруг пожала плечами она. – Паршивое откровение, я тебе скажу, но я всегда знала, что ты немного… того. Сейчас, когда я знаю про все это, я не дам тебе совершить очередную идиотскую выходку.

Эмили изумленно наблюдала за Спринклс – та говорила вполне серьезно, без шуток, и кто же из них был в большей степени «того» было под бо-о-ольшим вопросом.

— Но он не похож на жука. Определенно, — Беата задумалась. – Что пошло не так?

— Все. Эта тва… Малфой превратился в волка.

— Он оборотень?!

— Прекрати истерить по поводу оборотней! Нет, конечно! Я тогда подумала, что что-то не учла в заклинании. Вернее, конкретно в тот момент мне некогда было думать. Он попытался меня загрызть, и у него почти получилось. Я вовремя вспомнила, что на бешенных животных неплохо действует волшебная палочка.

— Хочешь сказать… — Беата начала догадываться. – Хочешь сказать, что он уже тогда был анимагом? А анимага нельзя превратить в какое-либо животное, кроме его единственной, родной ему ипостаси.

— Именно. Тогда я не знала об этом. Но теперь все встает на свои места – я просто насильно превратила его в волка, в которого он и так был способен обращаться. Но что дальше… Я сделала что-то еще, но не понимаю, что конкретно? Что-то явно пошло не так. Он очень зол на меня из-за последствий заклинания, о которых я даже понятия не имею!

— Требует расколдовать?

— О да. А я даже не представляю, чего от меня добиваются. Нет у меня никаких контрзаклятий. Ни одного!

— Вечно будет мучаться, — с наслаждением протянула слизеринка. – Угрожает тебе?

— Ничего особенного, помимо того, что он пытался меня отравить, — совершенно спокойно отозвалась Эмили.

— Когда?

— На шестом курсе, кажется.

— И ты молчала?!

— Тогда пришлось бы все рассказать!

— Знаешь, — после некоторого молчания начала Беата, — вы оба ненормальные, психически неуравновешенные маньяки. Ты пыталась обречь его на вечные страдания в плену в образе какого-то отвратительного насекомого, он пытался тебя отравить… Эй, идиоты! Вам же всего семнадцать! Какие, к черту, интриги? У вас мозг насквозь прогнил! Вы не пытались жить, как нормальные люди? Нет?