— Привет, Грейнджер. А ты, я смотрю, время зря не теряешь. Надоело быть пай-девочкой под надзором Поттера с Уизли? Решила развлечься?

Этот низкий, ласкающий слух голос она бы узнала из тысячи.

Очень медленно Гермиона обернулась и, слегка приоткрыв рот от изумления, уставилась на Малфоя. Его руки покоились на её обнаженной спине, взгляд прожигал насквозь, и он был так близко, что этого хватило, чтобы Гермиона почувствовала, как тело вновь покрылось восхитительными мурашками.

Поразительно — она не чувствовала и доли того, когда танцевала с Матео, когда ощущала его прикосновения, не чувствовала ничего похожего и с Роном, когда разрешала себя обнимать и прижималась к нему, но с Малфоем все было иначе. Настолько иначе, что это пугало и одновременно обезоруживало.

Из оцепенения её вывела реплика Драко, брошенная куда-то ей за спину:

— Я надеюсь, вы не против, синьор, если я украду вашу партнершу? Хотя, вернее будет сказать, свою партнершу.

Он выглядел настолько самоуверенным с этим своим надменным выражением лица и холодным, но твердым взглядом, что Гермиона невольно вспыхнула от возмущения. «Моя» — вот что резануло ей слух, но вместе с тем странно взволновало.

Внезапно послышался голос Матео с нотками досады.

— Конечно, не против! Наоборот, вам нужно побольше станцовываться, совсем скоро показательное выступление!

— Вот и я так считаю, — снисходительно кивнул Драко и посмотрел прямо на Гермиону. — Ну что, начнем… Станцовываться?

Последние слова Малфоя прозвучали до неприличия двусмысленно, и это лишь подчеркивала его легкая похотливая ухмылка на лице, которую так хотелось стереть.

Выйдя из немого оцепенения, Гермиона, секунду поколебавшись, что же ей лучше сделать, все же решила обернуться к Матео, а затем разобраться с Малфоем.

Итальянец уже двинулся с места, но все же перехватил её взгляд и ободряюще улыбнулся. Было видно, что он немного расстроен, и Гермиона невольно почувствовала укол вины за то, что она даже ничего не возразила Малфою. В самом деле, какого черта она молчала?

Злость поднялась в ней, и она резко сбросила с себя руки Драко, одарив его одним из своих уничтожающих взглядов.

— С какой стати в тебе проснулось чувство собственности, Малфой?

— Может быть, с такой же, с какой в тебе проснулось чувство ревности? — легко отпарировал он, вскинув бровь вверх.

Гермиона шумно втянула воздух и на какое-то время потеряла дар речи. Щеки предательски залились румянцем, но она взяла в себя в руки и возмущенно произнесла дрожащим голосом:

— Я абсолютно не понимаю, о чем ты говоришь. И вообще, твои слова скорее характеризуют твое поведение, чем мое.

Драко расслабленно усмехнулся, но ничего не сказал и молча протянул ей руку. Гермиона недоуменно уставилась на неё: она просто не могла поверить в то, что Малфой осмелился пригласить её на танец. Излишне самонадеянный поступок с его стороны.

— Ты предлагаешь мне потанцевать? — настороженно уточнила Гермиона, пораженно посмотрев на него.

Драко закатил глаза.

— Нет, Грейнджер, я прошу у тебя милостыню.

Снова этот саркастичный тон, который так её раздражал.

Гермиона буравила Малфоя взглядом, не зная, как поступить. Конечно, нужно было развернуться, уйти, причем уйти как можно скорее, но по непонятной причине она по-прежнему не могла сдвинуться с места.

— Чтож, молчание — знак согласия, — легко произнес Драко и резко притянул Гермиону за талию к себе. Невольно врезавшись в его тело, она инстинктивно схватила Малфоя за плечи, но только когда подняла на него возмущенный взгляд, поняла, насколько тесно они прижаты друг к другу. Его лицо было так близко, в глазах горел огонь, и Гермионе стало ясно, что за маской этой беззаботности и насмешливости, скрывалась злость и ещё что-то…

Дыхание сбилось. Сглотнув, она все же постаралась немного отстраниться, по-прежнему не сводя взгляд с Драко. Но он не дал ей этого сделать, и — как неправильно! — в глубине души она была этому рада.

Чуть помедлив, Малфой неспешно, но требовательно скользнул руками по её обнаженной спине к лопаткам, заставляя кожу гореть, а затем мягко подтолкнул её локти так, чтобы она сомкнула руки за его шеей.

Гермиона не понимала, какого черта она делает, но, казалось, она была словно одурманена им. Прикосновения Малфоя отдавались в теле фейерверком эмоций, они были для неё наркотиком: вкусив их однажды, ей хотелось ещё.

Она сделала то, что хотел Драко — обняла его, и в этот миг, когда их тела были так близки, когда они смотрела друг на друга, полностью обнажив свои истинные чувства, ей вновь захотелось ощутить его поцелуй, и она видела это, в его глазах — желание переступить черту и, вместе с тем, сковывающее сомнение, которое не позволяло этого сделать.

Внезапно, очень медленно, Малфой качнулся в такт музыки, увлекая за собой Гермиону. Она последовала его движениям, и только сейчас, казалось, немного пришла в себя.