— Не смей, отпусти меня!

Том стал трахать меня пальцем, затем уже двумя пальцами. Потом отстранился и вогнал в меня член, было почти так же больно, как в первый раз.

— Не надо, пожалуйста… — молила я.

— Арианрода, я не собираюсь ждать. Зачем? В этом весь кайф, в сопротивлении твоего тела.

Он стал двигаться во мне, но потом вышел и перевернул меня, поставив раком. Он нажал на поясницу, я прогнулась. Он снова вошел, боль была сильная, но Том взял меня за талию и стал иметь меня в бешеном темпе. Удовольствия я не получала и думала только о том, когда все это закончится.

Том кончил и лег рядом. Он стал ласкать мой клитор, и вдруг внизу живота стало приятно тянуть. Мои ноги расслабились и слегка раздвинулись, освобождая место его руке. Мне было противно и приятно одновременно, Том стал быстрее ласкать меня, но потом вдруг убрал руку. Из моего горла вырвался стон разочарования. В голове прояснилось.

— Оргазм нужно заслужить… — зашипел Том.

Пытка болью пройдена. Теперь пытка нежностью. Я была в ужасе и не знала, чего ожидать, собралась с силами и дернулась, чтобы встать.

Том разозлился от моего непослушания. Он достал свою палочку, и из ее конца появилась длинная нить, похожая на плеть. Я завопила во все горло.

Мне было безумно больно, я кричала. Плеть наносила удар за ударом. Первый пришелся на попку, отчего кожа покраснела, и я вскрикнула от неожиданной боли.

Удары сыпались и сыпались, пока вся попка и спинка не стала покрытой пятнами боли.

— Я хочу твою попку.

Я встала на четвереньки попой к нему. Он раздвинул ягодицы и стал вводить пальцы, я дернулась, за что получила удар по спине.

— Не двигайся.

Он протолкнул сначала один палец и стал растягивать дырочку, а потом уже два пальца были внутри.

— Пожалуйста…

Но он продолжал трахать меня пальцами, затем вытащил их. Я вздохнула с облегчением.

Но Том резко вошел в мое влагалище, стал двигаться в его любимой манере, а пальцы в попке стали двигаться, растягивая ее. Но внизу живота начало тянуть, как бы я не хотела секса с Томом, мое тело жаждало другого.

— О боже… Нет, нет! Нет!

Когда он начал кончать и задвигался быстро, я стала дергаться, но это лишь больше его заводило. Он выдернул все свои пальцы из меня, боль была адская. Я закричала в голос.

— Тебе же хорошо, Арианрода.

Я обессиленная лежала на кровати, он скинул меня на пол. Я больно ударилась, но осталась лежать. Он сидел на кровати, за мои волосы поднял мое лицо.

— Я люблю тебя, Арианрода.

Он отпустил меня и вложил мне в руки мазь.

Вокруг меня все было в крови. Мое тело было покрыто кровяными потеками и синяками от укусов Тома и от пыток. Я постаралась встать и, шатаясь, направилась в ванную комнату. Все тело ныло и между ног безумно жгло от боли.

Стоя под душем и смывая позор унижения, я так ненавидела себя, а больше всего Тома.

Плакать я уже не могла, слёзы истощали душу, но когда они не могли пролиться, было ещё тяжелее.

В шестнадцать лет тщеславие оказалось сильнее любви и вытеснило из моего сердца все, кроме ненависти.

— Как я могла влюбиться в эту тварь? — спросила я себя. — Чем я только думала? И думала ли я вообще?

Но как говорят маглы, выход всегда есть, если ты еще не в гробу. Так что придется все вынести и пережить. Если это бремя досталось мне, значит, оно мне по плечу.

С этими словами я вышла из ванны и, взяв мазь которую мне дал Том, стала втирать в кровяные синяки, через пару секунд от синяков и след простыл. Я посмотрела на баночку с мазью и сразу же поняла, откуда у Тома она.

Все зелья и мази, которые он давал мне, делал ему Северус.

После Тома я всегда была вся в синяках, иногда даже в собственной крови. Жалела ли я себя в эти моменты? Думаю, что нет. Было лишь чувство унижения, которое я испытывала как к Тому, так и к себе. Мне было омерзительно даже свое отражение в зеркале, я возненавидела себя и, возможно, только поэтому тогда была такой бесчеловечной и непоколебимой.

Я старалась быть сильной и, не смотря ни на что, идти дальше. Все мы выживаем как можем. Моя жизнь не была счастливой, но это была моя жизнь.

Выйдя из ванной комнаты, я увидела Тома, он стоял у окна. Найдя свою одежду, я стала одеваться.

— И как же тебе удалось возродиться?

— Это удивительная история, Арианрода, — произнес Волан-де-Морт. — И она начинается… и заканчивается… моим юным другом. Ты, конечно, знаешь, что этого мальчика называли причиной моего падения? — тихо произнес Волан-де-Морт. И тебе известно, что в ночь, когда я потерял свою силу и свое тело, я хотел убить его. Его мать погибла, пытаясь спасти его… и невольно дала ему защиту, которой, признаюсь, я не предусмотрел… Я не мог дотронуться до него. Его мать оставила на нем след своей жертвы… Это очень древняя магия, и я должен был вспомнить… глупо было не подумать об этом…, но это неважно, теперь я могу прикоснуться к нему. Должен признаться, дорогая моя, я просчитался. Мое заклятие было отражено глупой жертвой этой женщины и обратилось против меня самого. О-о… это запредельная боль, Арианрода, и я к ней был совершенно не готов. Я был вырван из тела, я стал меньше, чем дух, чем самое захудалое привидение…, но все-таки я был жив. Чем я был, не знаю даже я… Я, который дальше кого-либо прошел по тропе, ведущей к бессмертию. И похоже, какой-то из моих экспериментов сработал… потому что я не погиб, а ведь это заклятие должно было меня убить. Но я стал слабее любого живого существа, и я не мог себе помочь… потому что у меня не было тела, а для необходимого заклятия требовалась волшебная палочка… Помню только, что секунду за секундой, бесконечно, я заставлял себя существовать… Я обосновался в далекой глуши, в лесу, и я ждал… я был уверен, что кто-нибудь из моих верных Пожирателей смерти попытается разыскать меня… кто-нибудь придет и осуществит волшебство, которое я сам не могу осуществить, и поможет мне вернуться в мое тело…, но я ждал напрасно…