— Я тебе уже сообщила о том, что не буду тебе помогать! — раздражено воскликнула я.

— Я так не уверен, — угрожающе сказал Том. — Ты моя, Арианрода!

— Ты слишком самоуверенный. Я не твоя и никогда ей не была! — открыв дверь, я вышла из комнаты, но наткнулась на Северуса.

Он тогда на меня смотрел, как зверь, который наготове схватить свою добычу.

Он все понял сразу, да и скрыть это не возможно было. Том стоял у меня за спиной, в комнате все было перевернуто, да и моя рубашка не была застегнута до конца.

— Арианрода, ты забыла свою мантию, — подошел Том и подал мне плащ.

— Северус, — обратился он к нему.

— Да, Повелитель, — склонился тот.

— Арианрода любезно присоединилась к нам, — сообщил Том. — Ты ведь знаком, Северус, с мисс Монфор-л’Амори.

Северус холодно посмотрел на меня.

— Приходилось сталкиваться, — ответила я за него и удалилась.

Я убила бы его, если бы могла. Но мне оставалось только уйти, что я и сделала, изо всех сил стараясь сохранить достоинство и с шумом захлопнув за собой тяжёлую дверь.

Следующие две ночи я провела в полной тишине и покое. Хотя мысли меня не покидали.

Может, прошлое — это якорь, который тянет нас обратно? Может, стоит выпустить того, кем ты был, чтобы стать тем, кем ты будешь?

Возможно, именно наши ошибки определяют судьбу? Без них… Из чего бы состояла наша жизнь? Если бы мы никогда не сбивались с пути, разве бы мы любили, у нас были бы дети или бы мы были тем, кем являемся?

В конце концов, меняются времена года, меняются города, люди приходят в твою жизнь, люди уходят… Но приятно осознавать, что те, кого ты любишь, всегда в твоём сердце. И если тебе повезёт, ты их когда-нибудь встретишь.

Вы уже испугались? Тогда вы долго не протянете в этом жестоком мире.

Комментарий к Глава XLIII. Кость, плоть и кровь

Долгожданная глава)))

========== Глава XLIV. Знакомство с Орденом Феникса ==========

Изранено сердце. Мелкие рубцы не дают покоя, каждый шов кричит о той боли. Боли, которую я называю счастьем. Каждое утро на подушке вместе со следами слез мирно соседствуют капли крови. Нет, они не горькие, они слаще сахара, светлее солнца, выше того понимания, которое с детства и до самой смерти преследует большую часть двуногих.

Ненавидеть, терять, унижаться, любить — жить. Жить, жить полной жизнью. Не существовать, а жить!

Я вот так и жила. Том ломал мое мировосприятие, терпеливо причиняя мне все больше и больше боли. Она так резко контрастировала с тем счастьем, которое я испытывала. Я любила и была любима. Была.

Господи, я же помню все. Каждый день, каждый час. Каждую минуту.

Пойми, Северус, одно, я никогда не буду с тем, с кем не хочу быть… Если я не хочу быть, я просто ухожу….

Но я ведь не ушла. А ты терпишь всё… Я знаю, я порой жестока, я переступаю грань, но он никто… Хотя он кто-то… Он тоже в моей жизни… И знаешь, я рада. Он мне открыл на многое глаза.

Но я не с ним и никогда не буду… Хотя я слово «никогда» не говорю, но сейчас скажу…

Конечно, могу я ошибаться. Каждый человек труслив по своей натуре: один залезает на высоченную гору, доказывая этим, что он победил свою трусость, другой прыгает с обрыва, ну, а третий: а третий просто убегает.

Я не просила этой любви, я вообще не просила никакой любви. Но чем больше я ничего не видела, тем сложнее было ничего не видеть, пока в один из дней я не поняла, что дышать больше без Северуса не могу, и, скорее всего, уже не буду. Вот тут-то и начался кошмар — губы, которые до этого использовались только для разговора, начали искать его губы, а тело жаждать его ласки.

Пойми, я не хотела никому зла, я просто тебя любила. Твои руки, губы, тело, душу — я хотела их все, без остатка, ты же побоялся мне их дать.

В тот момент я считала, что поступаю правильно. Я боялась признаться Северусу, что люблю его, да и потом стало поздно, совсем. Я могла понять его, когда мы столкнулись с ним у Тома, он сам все увидел и, думаю, все понял. Нужно было говорить, что я испытывала тогда, надеюсь, вы меня поймете.

Нет, я не жалела себя, я ненавидела. Да, правда, ненавидела, за то, что сама сделала себе приговор еще много лет назад, когда впервые познакомилась с Томом.

В те года я была жестокой не только к тем, кто меня окружал, но и к себе тоже. Я закопала все свои чувства, стала железной, непробиваемой. Возможно, лишь поэтому я до сих пор осталась живой.

Но, наверное, только ночь знает, как я боялась заснуть, ведь мои сны — от них никуда не деться. Я признаюсь, тогда я боялась спать. Боялась заснуть и увидеть Северуса во сне, как он обнимает меня, что-то шепчет мне на ушко.

Слава Святым, я тогда много работала, ведь на моих плечах был целый отдел.