Шрифт:
Валент долго смотрел на итальянку - ему очень хотелось выгнать ее, но он почему-то не решался.
Потом сказал:
– Иди! Мы с женой решим это без тебя!
Магдалина с достоинством поклонилась. Бросив взгляд на мальчика, который сопел под боком у спящей матери, он еще раз с осуждением взглянула на хозяина – и быстро вышла, прикрываясь от его взгляда концом своего неизменного белого платка.
Валент долго стоял, глядя на русскую жену и своего сына, лучшего из троих, - он сжимал кулаки и менялся в лице, как будто мучительно боролся сам с собою.
Потом сказал:
– Нет!
Он сел рядом с безмятежно спавшей роженицей и поцеловал ее, потом ребенка.
– Нет, - повторил он: и неизвестно, в чем клялся сам себе. Феодора не услышала слова мужа, но это было неважно. Все будет так, как он решил.
Через две недели после рождения сына, когда Феодора достаточно окрепла, чтобы помногу ходить и садиться с мужем за стол, Валент устроил большую охоту – праздник в честь такого события.
Загнали целого оленя и настреляли куропаток; Валент сам смотрел, как они жарятся на вертелах, и давал советы: когда поливать вином и какими травами начинять. Потом собрал в нижнем зале всех домашних, считая и воинов Феодоры, участвовавших в охоте.
Посадив жену рядом, счастливый хозяин обнимал ее за плечи и подкладывал ей лучшие куски; шутил, что его сын уже так могуч, что может истощить свою мать до срока. Феодора улыбалась и краснела, когда Валент целовал ее при всех.
Потом она встала и ушла, извинившись слабостью и тем, что сын ждет ее. Аспазия, робко обгладывавшая крылышко в стороне у огня, тут же поднялась и поспешила на помощь. Поддерживая госпожу, горничная увела ее наверх.
Валент проводил обеих взглядом гордого собственника. Потом хлопнул в ладоши и приказал налить всем еще вина…
Леонид и Теокл, сидевшие в другом конце стола, пили мало, мрачно поглядывая на хозяина. Впрочем, македонец давно знал, что они с трудом выносят его, - и это его не тревожило: пока здесь их хозяйка с детьми, эти два любовника никогда не поднимут против него оружие.
Охранители Феодоры досидели до тех пор, пока Валент не отпустил всех; он выпил много, но почти не опьянел. Поднявшись, он, тяжело ступая, взошел по лестнице следом за женой.
Словно только и дожидаясь этого, Теокл сделал знак Леониду. Кивнув, друг встал вместе с ним; они вышли из зала вдвоем.
Они покинули дом черным ходом и остановились под стеной. Было уже так темно, что они с трудом различали лица друг друга – только выделялись светлые волосы Теокла.
Он положил Леониду на плечо руку, которая подрагивала от волнения, - потом огляделся и прошептал:
– Нам всем нужно бежать отсюда…
– Нельзя! – быстро ответил Леонид. – Нас наверняка застрелят во второй раз, вместе с ней!
– Не сейчас, я понимаю, - сказал Теокл.
Он глубоко вздохнул. Потер лицо ладонями, словно умывался.
– Она любит его, потому что ей иначе нельзя, - тихо сказал воин. – Мы это стерпели, потому что и нам иначе было нельзя! Я даже начал думать, что госпоже с ним будет хорошо жить, - разве мало ее побросала судьба!
– А теперь что думаешь? – резко спросил Леонид; серые глаза посуровели.
– Теперь думаю, - прошептал Теокл, склонившись к другу, - что этот мерзавец может взять себе вторую жену…
Леонид так и вскинулся. Рука схватилась за меч и вытащила его до половины:
– Что ты говоришь?..
Теокл кивнул. Он ненавистно оглянулся на дом.
– Потому он и отказался окрестить ребенка, - сказал воин. – Этот шакал хочет, взяв в жены женщину, воспитанную, как гречанка, жить как поганый турок! Я нутром чую, пусть даже наша бедная госпожа еще не понимает!
Леонид затрясся.
– Я сейчас пойду и зарублю его!..
Теокл кинулся к нему и зажал рот.
– Остынь, безумец! Уймись!..
Леонид успокоился, продышался; Теокл обнял его за плечи, удерживая.
– Сейчас никак нельзя, чтобы он даже заподозрил, - прошептал его светловолосый филэ. Теокл быстро поцеловал друга в губы. – Мы погубим и себя, и ее! Но вскоре он вернется в Константинополь, и ее с собой возьмет; и вот тогда…
– Когда Город будет уже взят, - сказал Леонид, сжимая зубы.
– Да, - кивнул Теокл. – Тогда шакал сможет показать себя, и воспротивиться ему будет уже некому!
Леонид понурился.
– Наша бедная госпожа – такая храбрая и стойкая! Сам не знаю, как она держалась до сих пор; а если он так поступит с ней, это сведет ее с ума!
– Непременно поступит – помяни мое слово, - сказал Теокл.
Он похлопал Леонида по плечу.
– На нас вся надежда, филэ!
Они еще раз поцеловались, более страстно, обхватив друг друга за шею. Хотели вернуться - но задержались, словно смутившись.