Я вскочила на ноги.

– А знаешь, кого напоминаешь ты? – спросила я, нависнув над трикстером.

– Кого? – Локи улыбался в тридцать два зуба.

– Большую синюю говорящую сосульку, – выпалила я ему прямо в лицо.

Трикстер расхохотался.

Я издала звериный рык, скрестила руки на груди и поспешила удалиться из комнаты.

– Сигюн! – крикнул он, давясь от смеха.

Я посмотрела на него через плечо.

Локи потребовалось несколько секунд, чтобы успокоится.

– Нет, со спины вообще не похожа, – сказал он и вновь прыснул.

– Ты ведешь себя, как пятилетний ребенок! – крикнула я, хлопая дверью.

Начинался мелкий противный дождь, больше походящий на влажный густой туман. Грязно-серые тучи постепенно скрыли свет ближайших галактик и яркого спутника планеты Фенсалир. Колючие ели, растущие плотными рядами, превратились в мрачные тени на горизонте, местами походя на человеческие силуэты. Где-то неподалеку переговаривались совы, озаряя темный лес своим протяжным уханьем. Я робко оглянулась по сторонам и поправила лямки рюкзака. Жутковатое местечко, особенно когда идет дождь, и особенно когда идет дождь поздним вечером. И так видимость практически нулевая, так еще и эти мерзкие тучи. Я шла буквально на ощупь, поскольку Локи запретил включать золотистую сферу, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание лесных жителей в лице черных драконов, троллей, волков и прочей мифологической и не очень живности.

Сразу же после сытного обеда, я отправилась в свою комнату собирать чемодан. Помимо своей одежды, послушницы колдуньи Урд принесли вещи, которые я попросила у нее в саду. Мне с трудом удалось запихнуть в рюкзак плотную шестиметровую веревку, светящуюся сферу размером с футбольный мяч и своеобразную аптечку с незнакомыми мне мазями и жидкостями. Также я несла священный Грам, покоящийся за кожаным поясом на моей талии. Локи предложил свою помощь, но я, будучи на него обиженная, отказалась и несла эту нелегкую ношу сама, ощущая себя при этом полнейшей идиоткой. Я понимала, что веду себя нелогично и крайне бестолково, но не могла ничего поделать. Я наплевала на диплом психолога, ведя себя подобно блондинке, пережаренной в солярии: злилась, бросала на трикстера тайные яростные взгляды и никак не реагировала на его вопросы. Делала все то, что делает обычная девушка, когда ей чем-то там не угодил ее парень. В этом противостоянии присутствовал некий элемент игры. Мне нравилось смотреть на выходящего из себя бога коварства. Он делал это крайне привлекательно и сексуально, играя скулами, прикусывая пересохшие губы и сверкая изумрудными глазами.

Мы продирались через опасные дремучие топи уже добрых три часа, не перемолвившись ни единым словом. Поначалу идти было легко и просто, любуясь цветущими долинами с густой сочной травой, разгуливая между высоких стволов сосен, уходящих под самый небосклон, а затем местность сменилась мрачным лесом и дурно пахнущими болтами. Я постоянно держала пальцы на рукоятке меча, прислушиваясь к каждому звуку, разносящемуся по округе. Мне казалось, что за черными колючими кустами нас поджидает вепрь, покрытый бородавками, или на худой конец гоблин с острыми когтями, готовый вцепиться ими в шею. Я сделала пару шагов и поморщила нос от зловонного запаха илистых луж. В таких местах ходить нужно крайне осторожно. Одно неловкое движение, и тебя с головой затянет трясина, а с ней шутки плохи – чем активнее ты пытаешься выбраться, тем сильнее вязнешь, и тем глубже тебя засасывает в болото.

Громкий крик ночной птицы заставил меня подпрыгнуть на месте. Сердце забилось рваным учащенным ритмом, ухнув вниз. Волна жара прокатилась по всему телу, сковав руки и ноги от сильного испуга.

Рядом со мной послышался смешок.

– Это просто филин, – заверил меня Локи. Несмотря на то, что было темно, я смогла разглядеть его фирменную ухмылку, застывшую на бледном лице. Трикстер отодвинул колючую ветку, пропуская меня вперед.

Я мысленно отчитала себя за трусость и проследовала дальше, разглядывая пасмурное небо. Могучие кроны сосен и раскидистых елей скрывали серый небосклон своими ветками, опуская на влажную землю загадочные тени. Мы прошли еще метров тридцать – сорок, и я заметила, что в этой части леса стало заметно тише. Птицы прекратили переговариваться причудливыми трелями, а в камышах замолчали лягушки, больше не развлекая нас своим кваканьем. Здесь правил густой туман, окутывающий стволы деревьев и заволакивающий темно-зеленую поверхность водоемов. Я обхватила свои плечи руками, поежившись от холода. Постепенно зловещая тишина стала окрашиваться странными звуками, отдаленно напоминающие даже не просто эхо, а его отголоски. Слышался женский шепот, пение и разговоры, разбавленные непонятным музыкальным инструментом. Бормотание слышалось со всем сторон, вгоняя в транс. Все это вызывало у меня жуткий страх.

Я остановилась, а Локи ловко обошел меня и двинулся дальше. Казалось, он ничего не замечал или не хотел замечать.

– Ты слышишь это? – спросила я у трикстера. Мой собственный голос звучал непривычно. Слишком низкий хриплый от страха и долгого молчания.

– Что, в тебе наконец-то проснулся здравый смысл, и ты решила заговорить со мной? Да? – язвительным тоном ответил Локи, продолжая шествовать по лесу.

– Кто-то поет или говорит, – заключила я, прислушиваясь к странным звукам. – Как будто женский хор.

Локи застыл на месте и развернулся ко мне лицом.

– Ты по дороге никаких грибов часом не пробовала? А то здесь такое растет – месяц будешь концерты в голове слушать.

Я отрицательно покачала головой. Пение стало громче. Меня всю потряхивало от холода и ужаса.

– Вот! Слышишь? – я вся обратилась в слух, прислушиваясь к шепоту, который отчеканивал слова. Иногда его заглушала музыка.

Локи посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Сигюн, мы в самой гуще леса. Здесь никто не живет.

– Хочешь сказать, что у меня начались слуховые галлюцинации? – возмутилась я.

Трикстер загадочно пожал плечами.

– Неужели ты ничего слышишь? Прислушайся, – взмолилась я.

Локи хотел что-то ответить мне, но я накрыла его рот ладонью. С его уст сорвались невнятные бормотания. Он нахмурился, глядя на меня сердитыми изумрудными глазами.

– Тихо. Слушай, – потребовала я полушепотом.

Несколько секунд мы стояли в полнейшем молчании, а зловещее пение подбиралось ближе, расползаясь по пространству подобно туману.