Теону хотелось и смеяться, и плакать. Но так уж вышло, что он не мог поступить по своему желанию. Ему нужно было спасти Манса.

Чем дальше они углублялись в крипту, тем меньше Теон был уверен в том, что он спасает, а не убивает его. Лорд Мандерли сказал правду – Короли Зимы были их единственной надеждой, но зима, как убедился Теон, это жестокий спутник. В этом темном студеном лабиринте время как будто исчезло, поэтому он не знал, как долго они здесь находятся, но Мансу было так плохо, что им приходилось часто останавливаться. Они засыпали и просыпались на холодных камнях, прижавшись друг к другу, стуча зубами от холода, словно в лихорадке. И обоим снились одинаковые кошмары.

Теона сильно тревожило то, что из них двоих он был самым сильным. Это он, со своей нетвердой кривобокой походкой и слабыми сутулыми плечами, был вынужден тащить Манса вниз по бесконечным узким ступеням, которые в течение многих поколений не тревожила нога Старка. Они брели под древними низкими сводами, почти касаясь головой потолка. Стены блестели от инея, на них рос какой-то морозоустойчивый зимний лишайник. Теон отломил хрустящую веточку и сунул в рот – лишайник оказался съедобным. У них не было другого пропитания, ведь эти чертоги предназначались для мертвых.

Мандерли сказал, здесь что-то есть. Нужно это найти. Теон даже под страхом смерти не мог предположить, что бы это могло быть. Может, ему нужно каким-то чудом получить власть над духами Старков и убедить их вступить в битву, чтобы освободить их родовое гнездо от гнусных захватчиков? Он глупо захихикал, такой дикой показалась ему эта мысль. О боги, Робб, где же ты? Тебе бы следовало прикончить их всех. Робб Старк и Рамси Сноу, две половинки его жизни. У них одинаковые инициалы, у одного женой была Жиенна, у другого – Джейни, а это, по сути, одно и то же имя, и обе эти женщины их погубили, каждая по-своему. Но Старк – это не Сноу, а Сноу – это не снег. Один – король, другой – чудовище. Я загнан в ловушку между ними, и сейчас еще хуже, чем раньше. Я служил тебе, Робб, мне не следовало… Я найду это, найду… Боги, смилуйтесь, смилуйтесь…

Теон смутно припоминал имена, высеченные на могильных камнях. Короли Севера, правившие задолго до Завоевания. Мейстер Лювин когда-то рассказывал ему про их деяния, но все забылось. Манс помнил о некоторых и рассказывал о них Теону, пока силы вновь не покидали его.

Теон не спрашивал Манса о том, что с ним делали во время его пленения, ведь это оживило бы его собственные воспоминания, которые были для него невыносимы. Кроме того, все было предельно ясно по тому, как Манс шатался и стонал, как кровоточили его раны, как его тошнило. К счастью, кругом было темно, поэтому, когда Теону приходилось отходить в уголок, чтобы отлить, Манс не видел его увечий. И по этой же причине, хорошо, что у них было мало воды; они облизывали сырые камни, чтобы увлажнить пересохшие глотки. Нужно найти выход наружу или запас еды, иначе – голодная смерть. Судя по их состоянию, это не займет много времени.

Они были уже глубоко под Винтерфеллом. Теон разглядывал окружающие их камни – когда ему удавалось что-нибудь разглядеть, - но не видел следов работы каменщика, только гладкие цельные каменные блоки, слишком большие, чтобы их могли выдержать самые крепкие строительные мостки. Он вспомнил легенду о возведении Винтерфелла: якобы фундамент замка сложили великаны под руководством Брандона Строителя. Он всегда отмахивался от этих историй, считая, что все это выдумки Старков, хотя ему самому хотелось верить, что чертог его семьи на Пайке был построен на остове самого огромного кракена, который когда-либо всплывал из морских глубин. Но теперь, оглядываясь вокруг, Теон почти верил старой легенде.

Но как же Брандону удалось подчинить себе великанов? Обычно Старая Нэн пугала Сансу, Брана и Рикона сказками о том, что великаны перемалывают кости маленьких северных детишек в муку, а потом из этой муки пекут хлеб. Но иногда она рассказывала, что великаны были диким и гордым племенем, сами себе хозяева, напоминание о том времени, когда магия была еще сильна. Но их больше нет.

– Они исчезли, - вслух сказал Теон, как будто подтверждая свои мысли.

– Кто? – В последнее время Манс начал дышать с присвистом. Даже просто открыть глаза было для него испытанием.

– Великаны. – Теон махнул рукой в сторону гробниц. – Говорят, они построили все это. Но они исчезли.

Манс засмеялся было, но тут же вымученно застонал.

– Нет, Перевертыш. Нет, они не исчезли. Скорее ты исчезнешь, чем они. Во время битвы за Стену. Лорд Сноу и его люди. Подстрелили по меньшей мере полдюжины. И Мег Могучий. Погиб в туннеле. Вместе с одноруким кузнецом. Доналом Нойе.

– Битва? – Теон был удивлен. Он слышал разговоры, которые ходили между людьми Болтонов и северянами, да еще Станнис упоминал о какой-то битве, но у него сложилось впечатление, что это просто какая-то стычка в лесной глуши, отбитая превосходящими силами более цивилизованных людей, на чьей стороне было дарованное богами право. Понятное дело, у одичалых на этот счет свое мнение, но правдивое слово из уст Тормунда Громового Кулака – такая же редкость, как честный Фрей. И все-таки, похоже, на этот раз Манс говорил нечто похожее на правду.

– Ага. – Манс ухмыльнулся и сплюнул кровь. – Настоящая битва. Достойная песни. Ты знаешь какую-нибудь хорошую песню, Перевертыш?

– Я… знал. Когда-то. – Единственной песней в подземельях Дредфорта были вопли.

Манс замолчал, а потом откашлялся и запел глухим, надтреснутым голосом:

«В горах моих горны пылают

И молот тяжелый стучит,

А я все брожу, одинокий,

Тоскую и плачу навзрыд.

Затравленный, всеми гонимый,

Я слышу собак за спиной –

Ведь мелкий не станет великим,