В его душу закралось страшное подозрение, но прежде чем он смог облечь его в слова, оно улетучилось. Теон тревожно взглянул на Манса, который залез повыше и вглядывался в лес за стеной. Как он собирался что-то там разглядеть, Теон не знал; месяц только поднимался, звезды слабо мерцали, словно сквозь дымку. И все-таки, хорошо было смотреть на них и чувствовать, как ночной воздух ласкает лицо. Впервые с тех пор, как он попал в плен к Болтонам, Теон Грейджой чувствовал себя почти мужчиной.

Тишину ночи прорезал вой. Еще раз, и еще.

– О боги, - пробормотал Манс.

– Что? – К Теону вернулся страх.

– За стеной волки. – Видимо, увидев все, что хотел, Манс повернулся и начал поспешно спускаться. – Больше одного. Может, я спятил, но кажется, я видел…

– Что ты видел?

– Не простого волка, а здоровенного. Просто огромного. Вожака.

Теон сжал кулаки.

– Говорят… в Речных землях появилась такая волчица, но это же в Речных землях. Она… не могла дойти сюда. Это невозможно.

– Неужто? – Манс криво улыбнулся. – И не такое бывает. Например, великаны. А теперь, пока мы не растеряли наше преимущество, мы должны…

В ночи раздался еще один вой. Но это был не волк. Раз, другой, третий. Долгий, низкий, холодный гул, этот звук Теон хорошо знал. Боевой рог. Северный боевой рог. И на его фоне - резкий, пронзительный визг волынок. Горцы.

Манс замер. Затем повернулся и начал снова карабкаться на стену, так быстро, что едва не соскользнул с амбразуры. Он на четвереньках добрался до верха стены, притаился, словно хищник во тьме, и смотрел так долго, что Теон понял, да и сомнений в этом не было, что он не ошибся. Они идут.

– Это люди, - шепотом произнес король одичалых. – Целое войско. Нас атакуют.

– Нет. – К Теону, казалось, вернулась храбрость. – Не нас.

Снова раздался звук рога, а еще крики, топот тяжелых сапог, проклятия и вопли. Вдали был виден свет факелов. Болтонам дали понять, что их враг уже здесь. Теон гадал, кто возглавляет атаку – должно быть, сам Станнис. Поддельный король гнил в клетке где-то рядом, но это все обман. Если он схватит меня, то убьет. Нет, и это тоже неправда, ведь теперь у него есть нож.

Теон беспечно вздохнул, раскинул руки в стороны и засмеялся. Соль и железо. И снег, снег, снег. Наверное, он никогда не был настоящим Грейджоем. Так сказал отец. Но сейчас люди Станниса Баратеона штурмуют Винтерфелл, а Болтоны собирают силы, чтобы отразить атаку, в руке Манса красный меч, а в его руке бронзовый нож – и в этот момент он снова стал целым, настоящим. Впереди вечность. Мысленным взором он увидел, как Робб повернулся к нему и улыбнулся.

«Не уходи, - прошептал Теон. – Побудь со мной еще немного. Это недолго. А потом я приду к тебе».

Улыбка Робба растаяла, осталась лишь скорбь. «Ты бросил меня», - ответил он и пошел прочь. Когда он снова обернулся, у него на плечах не было головы, она исчезла, а вместо нее Теон увидел печальные золотистые глаза Серого Ветра. Робб рассыпался в прах, и Теон едва смог подавить вопль.

Вокруг него по-прежнему была ночь, и он все еще был жив.

Теон побежал, оставляя глубокие следы. Он упал в снег, разгреб его руками, зарылся в него, как ребенок, как собака, спущенная с поводка. Его смех переходил в плач, а потом снова в смех. Он слышал, как засвистели стрелы, как ударил требушет. Похоже, Болтонов не удалось застать врасплох, но это уже не важно, не важно. Он лежал в снегу, раскинув руки, и смеялся.

– Ты рехнулся? – Позади него появился Манс. – Вставай, Перевертыш, давай вставай. Это наш шанс. Они идут со стороны Охотничьих ворот. Если мы вернемся к восточной стене, то сможем открыть сквозной проход. И тогда мы…

– Нет. – Теон внезапно сел, стряхивая снег с волос. Теперь мои волосы такие же белые. Его тревожили те бочонки, была у него какая-то мысль, какое-то воспоминание. Рамси не удалось сравнять Винтерфелл с землей после его разграбления, он не смог разрушить каменные стены. Это оскорбило его как мастера. Именно поэтому он не хотел просто отрубить Мансу руку или ногу. Он все у меня забрал, но я все еще здесь. И это самое большое оскорбление. Но главное все равно ускользало, и это сводило Теона с ума.

Теон встал на ноги.

– Бочонки, - сказал он Мансу, который с недоумением смотрел на него. – Нужно убрать эти бочонки от стен.

– Вот и займись этим, Перевертыш. А я тем временем пойду к восточным воротам.

– И как ты выйдешь наружу? – В Теоне полыхнул гнев. – Прогрызешь стену зубами? Я спас тебе жизнь, мать твою. Мне кажется, за тобой должок.

Манс уставился на него и вдруг расхохотался. Теону показалось, что одичалый на грани истерики, как и он сам, и понял, что впервые за долгое время рискнул ответить кому-то. Даже и не вспомнить, когда он это делал в последний раз. Манс не может отрезать мне за это палец. То есть, конечно, может, у него есть Светозарный, а у Теона – всего лишь нож, но Манс – не Рамси. Теон уже и забыл, какое облегчение может принести здоровый сарказм.