Неужели Обара права?

Ненавидя всех, кто ходит по земле, и себя в первую очередь, Арианна вытерла слезы тыльной стороной ладони, вошла в башню и начала подниматься вверх по винтовой лестнице. Все здесь напоминает о змеях. Дойдя до самого верха, она повернула налево, потом направо, миновала усиленную охрану, после несчастного случая поставленную у покоев принцессы, и постучала в дверь из кедра.

Последовала тишина, не сулящая ничего хорошего, но потом Мирцелла Баратеон отозвалась:

– Войдите.

Надеясь, что выглядит не слишком встревоженной, Арианна открыла дверь и склонилась перед принцессой в реверансе. Как всегда, Мирцелла и Тристан играли в кайвассу, и как всегда, Тристан проигрывал. Он так упорно оставался рядом со своей суженой, пока она выздоравливала, что было ясно – это неспроста. Арианна тут же заметила в его взгляде холодное раздражение, но, тем не менее, стараясь не обращать на это внимания, заставила себя улыбнуться младшему брату.

– Трис, пожалуйста, позволь мне поговорить с Мирцеллой.

– Зачем? – с вызовом спросил он. – Хочешь отрезать ей второе ухо?

«Я это заслужила», - напомнила себе Арианна.

– Нет, конечно нет. Всего на минутку.

Тристан все же медлил, глядя на Мирцеллу, но та что-то шепнула ему, и он вышел. Арианна была тронута тем, как он пытается защитить девочку; значит, Обаре будет сложнее осуществить свои планы, что бы ни было у нее на уме. А я знаю, что у нее на уме. Отбросив эту мысль, Арианна улыбнулась принцессе, на этот раз искренне.

– Вам лучше, моя милая?

Мирцелла молча смотрела на нее, в ее холодных, настороженных зеленых глазах не было ни намека на покой, теплоту или радость.

– Зачем вы здесь?

«Она учится быть королевой», - с грустью подумала Арианна.

– Завтра я уезжаю. Хотела удостовериться, что вы в безопасности.

– В безопасности? – Мирцелла искривила губы, дернув все еще перевязанной половиной лица, и на мгновение стала очень похожа на свою мать. – Надеюсь, что так. Ваш лорд-отец приставил ко мне стражников. Не знаю, почему они вас не остановили.

Принцесса всегда была такой милой и нежной, такой открытой, такой доверчивой, что эти слова в ее устах прозвучали вдвойне холоднее, чем если бы они исходили от кого-нибудь другого. Арианна протянула к ней руки.

– Моя дорогая, я никогда…

– Пожалуйста, ничего не говорите, - сказала Мирцелла. Ее высокие скулы побледнели. – Вы лгали мне.

– Кто вам сказал?

– Трис. Он рассказал, что случилось на самом деле и почему вас поместили под арест. По вашей просьбе я солгала, что сира Ариса убил Темная Звезда, но это не так. Все это время вы говорили мне, что вы мой друг и желаете мне добра, но на самом деле вы хотели объявить меня королевой, чтобы ваша семья могла начать войну против моего брата.

Арианне нечего было ответить, потому что девочка сказала правду. И все-таки она попыталась подобрать слова:

– Ваше величество… нет, это не совсем так. Вы в Дорне, и вы старше Томмена. По нашим законам, у вас есть все права. Вы станете хорошей королевой, и…

– Нет. – Мирцелла раньше никогда не повышала голос. – Это нужно было только вам. Или вы думали, я не догадаюсь?

Глупо чувствовать, что не можешь связать и двух слов, разговаривая с девчонкой, которая даже еще не расцвела, но Арианна действительно не знала, что сказать. У Мирцеллы острый ум, к тому же Тристан пересказывает ей все, что слышит от своих родных и принца Дорана, так что не удивительно, что она знает много такого, чего бы ей знать не стоило. Я просто хочу оградить ее от опасности, но как теперь заставить ее мне поверить? Действительно, она хотела короновать не Мирцеллу, а себя. Это была ее вина, и обвинения Мирцеллы справедливы.

– Ваше величество… - беспомощно начала Арианна.

– Пожалуйста, уходите, - услышала она тихий вежливый ответ. – Я уже не сержусь на вас. Но я не хочу больше вас видеть.

Арианне и так за этот вечер уже не раз приходилось удаляться с позором, но и сейчас у нее не было другого выхода, поэтому она кивнула и ушла, столкнувшись в дверях с разгневанным Тристаном. Теперь они оба меня ненавидят. На их месте она бы тоже себя ненавидела. Она вспомнила своих друзей - кого заточили в темницу, кого отправили в изгнание, кого поспешно выдали замуж, и голову Бейлона Сванна, которую ей пришлось вытащить из грязи, чтобы отдать Обаре. У нее на душе было неспокойно - ее обуревали сожаление, скорбь, неуверенность, собственная бесполезность; ее глубоко ранили отчужденность Мирцеллы, смерть Ариса и даже смерть Квентина, то, что она совершила, и к чему в результате пришла. У нее подкосились колени; она прислонилась к стене и, рыдая, бессильно опустилась на пол.

Арианна не знала, сколько времени прошло. Она плакала, чувствуя, что сгорит со стыда, если кто-нибудь ее увидит, но все равно не могла остановиться. Сгорбившись, она стояла на коленях; ее черные кудри выбились из бронзовых заколок и в беспорядке упали на лицо. Арианна хватала ртом воздух и плакала, издавая громкие невнятные звуки, и, когда легкая рука коснулась ее спины, принцесса едва не подскочила на фут от пола.

Она резко обернулась, и ей на мгновение показалось, что перед ней мать, хотя леди Мелларио уже много лет не жила в Солнечном Копье; после того как муж отверг ее, она вернулась на родину, в Норвос. Но конечно, это была не она. Эта женщина была ей все равно что тетя: Эллария Сэнд, возлюбленная ее дяди Оберина. Взгляд ее темных глаз был полон участия.