— Все на пол! — заорал Сириус, едва разлепив глаза. Ремус чуть не задушил себя, затягивая галстук, Питер несолидно взвизгнул и выронил стакан с зубной щеткой. — Это не учения! Сохатый взял в руки расческу! Повторяю, это не учения! — Сириус резво вскочил с постели.

Всего за один вечер и одно утро их чисто прибранная спальня приобрела привычный вид: повсюду валялась одежда, книги, фантики из-под конфет, картофельные чипсы, волшебные журналы с голыми ведьмами, журналы про квиддич, каталоги метел, а также магловские, с мотоциклами, комиксами и всё теми же голыми девушками. А ещё носки. Носков было столько, что можно было подумать, что здесь живут не четыре парня, а неряшливая сороконожка. Кровать Джеймса была похожа на кабинет спортивного журналиста: куча плакатов, вырезок из статей, фотографий с матчей.

Над постелью Сириуса глянцевато сверкали плакаты с мотоциклами в самых откровенных и развратных ракурсах, а также целое разнообразие магло-волшебной эротики и рок—музыки, в основном в представлении “Диких сестричек”, “AC/DC” и “The Beatles”. На кровати Питера царил жуткий беспорядок и над ней висел всего один, старенький плакат “Уимбургских ос”, самой аккуратной была кровать Ремуса: вещи развешены на спинке и крючках, на тумбочке рядком стоят книги, никаких пустых банок из-под сливочного пива и фантиков, а из плакатов — только афиша волшебной джаз-группы и лунный календарь с отмеченными крестиком, страшными числами...

Джеймс, который в этот момент торчал у зеркала и пытался обуздать буйство волос у себя на голове, с силой запустил в Сириуса расческой, но тот закрылся своей подушкой, как щитом.

— Лузе-ер! — хрипло пропел он.

— Иди нахер.

Сириус показал ему из-за подушки средний палец.

Джеймс ещё разок взглянул в зеркало и обеими руками как следует взлохматил волосы. Да, так всегда лучше.

Сделав вид, будто уже уходит, он на ходу сдернул подушку с уже заправленной постели Питера и шарахнул ею Сириуса, но тот, изловчившись, парировал удар и в отместку обрушил свою подушку на голову Поттеру. Завязалась нешуточная драка, они принялись с воинственными воплями мутузить друг друга подушками, перепрыгивая через постели и переворачивая чемоданы. В ходе сражения досталось и Питеру, который пытался выскользнуть из спальни целым и невредимым, одна из подушек порвалась и выплюнула в тесное пространство тучу перьев.

— Сохатый, Бродяга, вам же не десять лет! — попытался воззвать к их здравому смыслу Ремус и тут же получил подушкой по голове. — Ну держитесь! — и он тоже схватил подушку.

Роксана проснулась так резко, словно кто-то гаркнул ей прямо в ухо.

Первые пару секунд она непонимающе смотрела на темно-зеленый полог незнакомой кровати и пыталась понять, почему он не серебристо-голубой. Потом вспомнила, что она уже давно не в поместье, и прерывисто вздохнула.

Звуком, который ее разбудил, оказалась заигравшая в наушниках песня — оказывается, она вчера так и заснула с плеером.

Недовольно выключив музыку, Роксана рассеяно натянула одеяло на голову, высунула из-под него руку, нащупала на тумбочке наручные часики и утащила в свое теплое сонное царство...

А через секунду выскочила из-под одеяла, но не рассчитала размеры своего нового жилья и врезалась в комод, больно зашибив ногу.

Занятия начинались через сорок минут, а она до сих пор не знала своего расписания. И понятия не имела, где его взять.

На ходу впрыгивая в колготки застегивая блузыку и юбку, Роксана побросала в сумку какие-то конспекты, натянула мантию и на шармбатонский манер завязала галстук.

Главной проблемой оставались волосы. После недолгих колебаний Роксана просто собрала их на затылке в пушистый пучок и, взглянув на себя в зеркало, только махнула рукой. Глаза припухли от недосыпа, вчерашняя тушь размазалась — Роксана наспех стерла черные разводы пальцем. Краситься было некогда — да и некого ей было здесь очаровывать, так что она вылетела из своей комнаты лохматая и страшная, как банши, и тут же, как назло, наткнулась на группку красивых слизеринских девочек. При виде нее их ухоженные, странно похожие одно на другое личики изумленно вытянулись.

Центр компании, шатенка с огромными черными глазами и непропорционально маленьким красным ротиком, окинула Роксану пренебрежительным взглядом, проходя мимо и бросила:

— Зап’гите двег’, ma cherie. В Англии не принято хвалиться своим бардаком.

Девочки захихикали, стайкой следуя за своей королевой и по пути окатывая Роксану злыми взглядами самок, в обществе которых появилась чужая.

Роксана почувствовала острую обиду. Что она им сделала?

— Заприте рот, миледи, — огрызнулась она, захлопывая дверь, в которую смотрелась всклокоченная постель и кучи одежды на полу. — В Норвегии бы вам его отымели.

Девица обернулась. Хихиканье оборвалось. Выражение шока на красивом тупеньком личике было просто бесценно.

Захлопнув дверь, Роксана прошла мимо притихших девочек, сунув руки в карманы мантии и специально громко шаркая, а напоследок еще и подмигнула красотке так, что у той дернулись губы.

Спиной она почувствовала, как та вынула палочку, и уже сжала в кармане свою, но тут кто-то из девочек шепнул: «Люциус, Блэйк, не надо!», и Роксана с досадой поняла, что стычка отменяется.

Как пройти в Трапезную, она не запомнила — слишком много было лабиринтов в подземелье, так что Роксана просто увязалась на выходе из гостиной за рыжей девочкой с лицом, похожим на лисью мордочку, и крепким светловолосым парнем, который назвался вчера Ноттом.