— Заткнись, Мэри, — не выдержал Джеймс и, не в силах больше это слушать, пошел к родителям.

— Джим, милый, я положила тебе чистые рубашки, пожалуйста, не забывай менять...

— Ладно.

— Я положила тебе обед в рюкзак. Если захочешь есть — не ешь конфеты, съешь лучше сэндвич, — не зная, что еще сделать, Дорея в третий раз поправила воротник на рубашке у сына (ей все казалось, что ткань топорщится) и пригладила непослушный вихор на макушке.

— Хорошо, мам, — покорно согласился Джеймс, проводя ладонью по волосам и возвращая привычный беспорядок.

— И не забывай писать, негодяй, а то от преподавателей письма приходят чаще, чем от тебя! — добавил Карлус. — Хотя бы раз в неделю, но письмо должно быть, ты понял?

— Понял.

— Так, белье я упаковала, теплые вещи ты взял? Хорошо... так, что еще... — Дора провела ладонью по лбу, рассеяно оглядывая платформу. Взгляд ее замер, она медленно поднесла у губам ладонь.

— Что такое? — спросил Джеймс, почти уверенный в том, что мама вспомнила про забытую пару жизненно важных теплых носков.

— А? — мама словно очнулась и замахала рукой. — Нет-нет, ничего, просто там прошла рыженькая девочка...

— Ма-ам! — простонал Джеймс, запрокинув голову. За последние несколько недель мама заподозрила уже полсотни «рыженьких девочек» в том, что они — Лили.

— Дора, в самом деле! — вступился за сына мистер Поттер.

— Ладно-ладно, просто она показалась мне похожей на ту девочку с фотографии.

— Я прошу тебя, сын, соберись, сейчас не самое удачное время расклеиваться, — сказал густым басом Карлус, глядя на сына поверх очков.

— Я в норме, пап, — твердо сказал Джеймс, взглянув на отца из своего персонального ада.

Карлус только вздохнул, пошевелив усами, обхватил сына ладонью за шею и на секунду прижал к себе его голову, напоследок растрепав ему волосы.

Раздался второй свисток.

— Пора заходить, — переполошилась Дорея, схватила его голову обеими руками и крепко поцеловала сначала в одну щеку, потом в другую, а потом крепко-крепко обняла. Джеймс услышал всхлип. — Я буду волноваться, очень сильно волноваться, учти! Так что пиши, слышишь? Обязательно пиши!

— Хорошо, мам, — пробурчал Джим — ему всегда было и неловко, и приятно попадать в омут материнской заботы. Он погладил ее по спине, чувствуя, что еще немного — и все отцовские указания пойдут насмарку.

— Мистер Поттер, — раздался рядом деловитый голос Сириуса и звук рукопожатия. — До скорой встречи...

Дорея, громко всхлипнув, вдруг выпустила Джеймса и без всяких приготовлений схватила в охапку Сириуса.

Карлус только рукой махнул и, похлопав названного сына по спине, помог Джеймсу внести вещи в вагон.

— В-вы же т-только в-вчера п-познакомились, а теперь уже последний год учитесь! — причитала миссис Поттер. — Если тебе хоть что-нибудь понадобится, немедленно п-п-пиши, понял? — грозно говорила она, торопливо гладя юношу по волосам, и Сириусу не осталось ничего, кроме как мужественно сжать губы, чтобы самому не пустить соплю. — Немедленно пиши!

Выпустив Сириуса, она вытерла слезы, снова поцеловала сына и наконец отпустила их обоих. Карлус, обнял ее за плечи и отвел от вагона. Джеймс влез первым, Сириус поставил ногу на ступеньку и обернулся, чтобы махнуть Поттерам.

— Эй! — крикнул Джеймс, когда рука Сириуса вдруг бесцеремонно сграбастала его за воротник и буквально сдернула обратно на платформу. — Ты бешенством заразился? — он пихнул Сириуса.

— Заткнись и протри очки, — посоветовал ему светившийся, как рождественская елка, друг и подтолкнул вперед.

Джеймс сердито взглянул на него и обернулся.

Сначала сердце пропустило удар, а потом все звуки залил густой золотой гул — как будто его кто-то шарахнул по голове кувалдой.

В каких-то семи метрах от него в клубах паровозного дыма стояла Лили Эванс и беспомощно улыбалась. Тоненькая загорелая фигурка терялась в белом летнем платье. Густые темно-рыжие волосы вздымались от гуляющего по платформе сквозняка и скользили по лицу, задевая дрожащие в несмелой улыбке губы и порхающие вверх-вниз ресницы над светящимися зелеными глазами.

— Лили, — озадаченно, без улыбки и почему-то беззвучно пробормотал Джеймс, меняясь в лице.

Лили порывисто улыбнулась и протянула к нему обе руки.

Джеймс сорвался с места.

За спиной раздались громкие голоса родителей и Сириуса, но он их почти не услышал, а уже в следующий миг он упал на колени на жесткую твердую плитку платформы и обхватил тоненькую фигурку руками, утыкаясь лицом в белый хлопок платья под грудью. Платье пахло летом и свежестью, а Лили пахла Лили и Джеймс несколько раз подряд умер и родился в эти секунды, просто обнимая её, просто чувствуя рядом. Люди добродушно смеялись, глядя на них, кто-то похабно свистел, кто-то кричал, но в мире Джеймса не существовало больше ничего и никого, кроме неё.