Разволновавшись, Корнелия схватила со стола трость и, повертев в руках, положила себе на колени. Увидя это, Август одушевился, Корнелия сидела с его тростью, потупив глаза, хотела, наверное, скрыть, как она растрогана. Песню эту знать она не могла, песня старинная, последний раз ее распевали в Салтене лет тридцать назад, сейчас ее уж никто и не помнит. Но достаточно того, что Корнелия ее слушала, а слова говорили сами за себя.
Август дошел до того места, когда девушка взяла и утопилась в море…
Тут он прибегнул к эффектному трюку. Август много чего навидался и наслушался на своем веку, да и сам был мастак на всяческие эффекты: трюк этот заключался в том, что он резко остановился и сделал паузу. Неожиданно наступила томительная тишина, и за эти несколько секунд девушка утонула. После чего зазвучали протяжные заключительные аккорды.
— Возьми-ка, унеси! — сказал Август Маттису, передавая ему гармонь, пальцы у него все-таки устали. А потом спросил у Корнелии: — Хочешь, я подарю тебе мою трость?
Как она ни была растрогана, а не смогла удержаться от смеха:
— Да помилуйте, на что она мне!
— И правда, на что.
— Как это вы красиво сыграли.
— Так тебе понравилось?
— Ничего красивее я не слыхал, — подтвердил Тобиас.
И жена его затрясла головой и поддакнула:
— Да уж, мы такого отродясь не слыхали!
Старики и тут старались ему пособить, потому его и нахваливали, но, похоже, не преуспели: ихняя дочка сидела и обирала травинки с новой тужурки Хендрика!
— Это что, послушали бы вы, как я играю на пианино, — сказал Август. — Причем я играю исключительно по нотам.
— Вот что значит, когда у человека дар, — закивал Тобиас.
— Если бы я не расхаживал по ночам, — продолжал Август, — и ни о чем бы таком не думал, и меня не одолевали всякие мысли, я б играл на пианино до самой зари.
— Вы по ночам не спите? — удивился Тобиас.
— Очень редко. Корнелия, я же тебе рассказывал, как обстоит дело.
Она вскочила как ужаленная.
— Я этого не помню, — сказала она. — Хендрик, пойдем. Если ты будешь меня маленечко поддерживать, тогда, может, у меня и получится.
Несчастная! Она что, собралась упражняться в езде на велосипеде? Неужто для нее нет ничего святого!
— Гм! — произнес Август и протянул руку к Хендрику. — Изволь-ка отдать мне последние купчие.
Нашарив в своей новой тужурке карман, Хендрик достал и выложил на стол купчие. Август надел пенсне, просмотрел их, выписал в столбик цифры и подвел итог. Потом снова протянул руку и попросил вернуть деньги, остаток. Хендрик с готовностью вынул деньги, завернутые в серую оберточную бумагу. Корнелия напряженно следила за происходящим. Август пересчитал купюры.
— Да, тут еще осталось немножко мелочи, — сказал Хендрик и полез в брючный карман.
— Да ладно, — сказал Август, — нужна мне твоя мелочь. Вот тебе твое жалованье, пересчитай-ка!
Хендрик:
— Вы мне и так сколько дали, когда наняли.
— Пересчитай, тебе говорят!
С ними только так и надо, по-командирски! И все ж таки Хендрик славный парнишка, когда он подал Августу руку и поблагодарил его, Августу даже стало его жаль. Теперь, когда Хендрик лишился своей должности и своих заработков, Беньямин из Северного селения опять небось возьмет над ним верх, Корнелия, похоже, переметнулась уже на ту сторону, она больше не выискивала травинок на Хендриковой тужурке.
— Гм! — снова произнес Август. — Зато, Хендрик, я подыскал тебе новую должность. У меня их предостаточно, не беспокойся.
— Вот было бы здорово! — сказал Хендрик.
— Ты, конечно, не знаешь ни одного иностранного языка?
— Иностранного? Нет.
— Вот то-то и плохо. Сам я говорю на четырех языках.
Тобиас потрясенно закачал головой.
— Я мог бы сидеть здесь три недели подряд и говорить только по-иностранному.
Тобиас:
— Такие люди, как вы, ну чего только не умеют!
— Тогда, видно, я вам не пригожусь? — спросил удрученно Хендрик.
— Я же сказал тебе, не беспокойся. Если я что пообещал, то уж наверное слово свое сдержу.
— Не взыщите! — проговорил Хендрик.
— Дело в том, — начал рассказывать Август, — что в усадьбу к нам должен пожаловать благородный англичанин и лорд, примерно через неделю. Он будет охотиться и ловить форель и гостить у нас. Работа тебе предстоит не тяжелая и не грязная, просто-напросто будешь его повсюду сопровождать и носить за ним ружье, трость и пенковую трубку.
