– Ешьте, ешьте. Мама говорит, что вас, городских дохляков, надо кормить и кормить, пока вы будете похожи на настоящих женихов.

– Ты сама тоже так думаешь?

Алла пожала плечами:

– Не знаю... Но хуже от этого не будет.

– Вечером придёшь?

– Да, мы с девчонками подойдём в кино. А сейчас мне нужно идти. Пока, ребята, до вечера, - Алла пошла по аллее в сторону своего дома, цокая каблучками по асфальту. Парни смотрели ей вслед. Вдруг Евсюткин, будто что-то вспомнив, вскочил:

– Алла! Подожди.

Он подбежал к девушке:

– Слушай, ты кому-нибудь рассказывала про то, что Женька тебя провожал, про лавочку, по соловья?

– Никому. А в чём дело-то? Это что - секретная информация?

– Да нет. Ничего страшного, не бери в голову. Забудь.

– Хорошо, забыла... Нас мама в окно видела. Она же и папе сказала, что б лавочку сделал. Девчонки со столовой знают, что он меня провожает. Лагерь - это деревня, на одном конце чихнёшь, с другого говорят: будь здоров. А что, я что-то не так сделала?

– Я же сказал, забудь. Зря я спросил это у тебя. Это вообще не моё дело, извини. Не тревожься, всё нормально. Женька мне друг, а последнее время он какой-то не такой. Я беспокоюсь, понимаешь?

– Это я понимаю.

– Ладно, до вечера.

Евсюткин вернулся в курилку. Несколько минут сидели молча, затем Мусин спросил:

– Ты слышал, двоих с третьей эскадрильи Сердюк в посёлке поймал. Они за молоком вечером пошли.

– Слышал. Уже копают.

– Вот гнида! Что ему, молока жалко?

– Да дело-то не в молоке, хватит придуриваться. Ты завязывай с самоходами. Добром не кончится.

– Да пошёл он! Я ему устрою!!!

– Ой-ой-ой!!! Ты себе можешь приключений найти, а ему ты ничего не сделаешь.

– Это мы ещё посмотрим!

Мусин встал и ушёл, а Евсюткин ещё долго сидел, чертил палочкой узоры на песке.

9

С утра в воскресенье было объявлено построение для проверки личного состава. Старшим в лагере на эти дни был начальник штаба майор Карпов. Когда все построились, он вышел на середину строя и потребовал докладов о наличии личного состава. Тут к нему подбежал Бим. Карпов хотел потрепать его по холке, но резко отдёрнул руку. На огромной спине собаки зелёными буквами отчётливо было написано " СЕРДЮК". В строю уже хихикали. Карпов медленно выпрямился и посмотрел на строй курсантов:

– Та-а-к... Мартиросян, кто приходил в санчасть за зелёнкой?

– Надо у фельдшера спросить. Зелёнка, йод не являются препаратами строгого контроля, в журнал не записывается...

Карпов понял, что здесь ничего не узнать, фельдшер - солдат, сверстник курсантов. Он ничего не скажет, своих не выдаст. Карпов с минуту раздумывал:

– Внимание, курсанты! Руки вперёд, ладонями вверх!!!

Курсанты вытянули руки. Карпов прошёл вдоль строя, внимательно разглядывая вытянутые ладони. Руки у всех были чистые.

– Ладно... Только не думайте, что это пройдёт безнаказанно. Майор Сердюк заслуженный офицер, добрейшей души человек. Он с марта месяца жил здесь в палатке, что бы вы сейчас учились и отдыхали с комфортом. Он требует от вас дисциплины и порядка не по личной злобе, он выполняет свою работу! Попробуйте сами, должность коменданта это такая собачья должность...

Карпов поперхнулся, посмотрел на строй, понял, что последнюю фразу он сказал зря, в строю прятали улыбки:

– Короче! Это оскорбление! Я не буду искать, кто это сделал. Принимайте меры, купайте, стригите, делайте что угодно, но если в понедельник эта собака появится перед строем в образе майора Сердюк, я прикажу её застрелить. Всё, все свободны.

Все разошлись по своим делам. Воскресенье, как обычно, пролетело незаметно. Весь день курсанты выполняли задания, которые дали им их инструкторы и штурманы эскадрилий. Отдохнуть и расслабиться времени было мало. Мусин два вечера общался с Аллой, чем был очень доволен. Эту девушку он приметил давно, но теперь она нравилась ему ещё больше. Что бы он не делал, где бы он не находился, он постоянно думал о ней.

Алла разрешала провожать её до дома, но только с условием, что у него есть разрешение на выход за пределы лагеря. Она не хотела, что бы у парня из-за неё были неприятности; если разрешения нет, она может посодействовать в его получении. Такого позора Мусин не мог себе представить даже в страшном сне. Он убедил её, что разрешение у него есть.

В понедельник утром, в назначенное время личный состав лагеря был построен на плацу для развода на занятия в соответствии с планом КТЗ и наземной подготовки. Выходных будто и не было. Сейчас все стояли в строю, тихонько переговаривались, ждали начальника лагеря, он с минуты на минуту должен прибыть, уехал осматривать взлётно-посадочную полосу.

Вот послышался звук мотора трактора. Алимов выехал прямо на плац, остановился с краю, заглушив двигатель, спрыгнул на землю и скорым шагом направился к строю. Настроение у него было прекрасное. Аэродромная рота в воскресенье поработала хорошо. От посадки сорока пяти самолётов на неокрепший полностью грунт он не нашёл ни малейшего следа. Уже сейчас состояние аэродрома позволяло начинать интенсивную работу в две смены, пять дней в неделю.