4

Пока старший лейтенант Махно решал вопросы пожарной безопасности, в эскадрильях знакомились с переменным составом. У казармы четвёртой эскадрильи были построены друг против друга лётный и курсантский состав.

Командир эскадрильи в первую очередь представился сам:

– Командир эскадрильи, подполковник Лучников Леонид Николаевич. Что означает слово "командир", я думаю, объяснять не надо.

Затем он указал на стоящего рядом коренастого офицера с тяжёлой нижней челюстью и прищуренными глазами:

– Мой заместитель, майор Гордиенко.

– А что это означает, вы скоро узнаете, - добавил майор Гордиенко, глядя куда-то в даль, поверх голов курсантов. Казалось, этот майор высечен из камня. От него веяло каким-то холодком.

Между тем, Лучников продолжал:

– Заместитель командира-штурман эскадрильи майор Губанов... Заместитель командира по политчасти майор Миллер...

Один за другим, услышав свою фамилию, из строя выходили и становились рядом с командиром должностные лица командного состава эскадрильи.

Затем курсантов познакомили с командирами звеньев, а те в свою очередь познакомили их с инструкторами и все разошлись по экипажам.

Лётчики уже знали о своих курсантах всё, что им было необходимо. Учебно-лётный отдел ещё ранней весной предоставил в полк подробнейшую информацию: от биографии и антропометрических данных до теоретической успеваемости. А ещё раньше лётчиков ознакомили с, так называемыми, индивидуальными картами профотбора - результатами тестов профессионально -психологического анализа, проводимого с каждым курсантом при поступлении в училище. В этой карте отражались психологические особенности характера, тип темперамента, объём и скорость оперативной памяти, уровень интеллекта и многое другое. По результатам тестов абитуриенты распределялись по группам. В училище зачисляли только тех, кто показал результаты, соответствующие первым трём группам профотбора. Четвёртая группа и ниже были абсолютно бесперспективны и не имели никаких шансов освоить технику пилотирования самолёта. Данные эти были секретные, доводились только инструкторам и только на его курсантов и не подлежали разглашению.

В результате анализа этого материала, инструкторы задолго до личной встречи с курсантами примерно знали, чего ждать от каждого из подопечных, и определили для себя, кого выпускать первым, кого придержать на потом, с кем возможны проблемы и какие.

Кстати сказать, на распределение по звеньям и экипажам ни теоретическая успеваемость, ни результаты профотбора не влияли. По звеньям курсантов распределяли по росту. Все, кто был выше среднего роста, попадали в первое звено, средний рост и ниже - во второе, а курсанты маленького и совсем маленького роста, их почему-то называли карандашами, включались в третье звено. Это было вызвано профессиональной необходимостью.

Определить расстояние до земли и тенденцию изменения поступательной и вертикальной скорости самолёта во время посадки очень тяжело. У лётчиков это называется "видеть землю". Основные усилия инструкторов в первых вывозных полётах будут направлены именно на то, что бы курсант как можно скорее "увидел землю". У тех курсантов, которые своевременно не уловят сути этого явления, возможны серьёзные проблемы, вплоть до отчисления по профнепригодности.

Что бы избежать этих неприятностей, при первоначальном обучении инструкторы заставляют курсантов во время посадки самолёта смотреть на землю, скользя по ней взглядом, под определённым углом, на оптимальном расстоянии от самолёта. Для этого огромное значение имеет то, как высоко сидит курсант в кабине самолёта.

Кресло в кабине самолёта Л-29 "Дельфин" имеет три фиксированных положения, а перестановка занимает много времени. В обычных условиях все они установлены в среднее положение. Для опытного пилота высота расположения кресла - вопрос комфорта и не более. Но перед началом полётов с курсантами, инженерно-технический состав устанавливает все кресла на самолётах первого звена в самое нижнее положение, во втором звене всё остаётся без изменений, а в третьем, соответственно, кресла поднимаются на самый верх. Это немного облегчает жизнь и курсантам и инструкторам.

Но всё это будет актуально через некоторое время. А сейчас лётчики-инструкторы забрали своих курсантов и повели в методический городок, где у каждого экипажа был небольшой дощатый домик, с единственной комнатой, в которой стоял стол буквой Т, на стенах висели схемы и плакаты. Поговорив на общие темы, с целью составить, или произвести, первое впечатление, примерно через полчаса лётчики отпустили курсантов, напомнив, что завтра начало комплексно-тренировочных занятий, сокращённо КТЗ. Построение после завтрака в восемь пятьдесят, об опоздании не может быть и речи.

КТЗ очень важное мероприятие. Это десяток зачётов, которые курсанты должны сдать, доказав тем самым, что они не зря просиживали штаны в учебно-лётном отделе и теоретически готовы к началу лётной практики. Зачёты сдаются лётчикам-инструкторам, штурманам, связистам, метеорологам, инженерам, спасателям, и многим другим. На этих занятиях будут присутствовать преподаватели из УЛО. Они будут сдавать свою продукцию в полк и, при необходимости они могут дать консультацию или разрешить какой-то спорный вопрос. КТЗ проводят пять дней. Требования очень высокие. При пятибальной системе оценки знаний, зачётными считаются только оценки "хорошо" и "отлично". Попытаться пересдать можно только один раз, и то если успеешь, график занятий очень плотный и окон в нём не предусмотрено. По окончании КТЗ, на следующий день, все кто сдал зачёты без троек, приступают к наземной подготовке, а остальные, вместе с командиром роты и преподавателями УЛО убывают в училище, где будет решаться их дальнейшая судьба.