Не знаю, что раздаётся раньше: выстрел, от которого рвётся сердце или мужской крик, потому что я не вижу уже ничего. И не чувствую…

Я уже умерла?

========== Глава 20 ==========

— Мистер Грей, умоляю, не делайте ничего, — раздаётся откуда-то голос. — Полиция уже окружила здание… Мистер Грей… — треск, напоминающий тот, который исходит из рации. — Где вы, чёрт возьми?!

Я открываю глаза и с удивлением обнаруживаю, что чья-то сильная рука придерживает меня за шею. Я лежу на холодном полу склада. Глазами ищу дочь, но не вижу её. Свет ярко слепит. Откуда он вообще взялся? Провожу рукой по горлу, так как начинает не хватать воздуха. Только не панический приступ, пожалуйста!

Стоп! Я что, свободна? Дотрагиваюсь до лица, где раньше был скотч и поднимаю ошарашенный взгляд на человека, который сидит возле меня и следит за происходящим. И правда, ничего нет. Где же Фиона? Кто эти люди, беспокойно переговаривающиеся?

Моё внезапный рывок заставляет этого мужчину повернуться, и я осознаю, что он один из охранников Грея. Микки, кажется. На его щеке ссадина, из которой идёт кровь, а сам он словно в саже.

— Анастейша, — он до боли сжимает мои виски и внимательно вглядывается в глаза. — Вы в норме?

— Да, да, — киваю я. Потом всхлипываю и начинаю задыхаться. На большее сил не хватает. — Где Фиона?

— Она жива, — коротко отвечает охранник и отпускает моё лицо. Он бросает взгляд на людей впереди, которых я никак не могу разобрать, а потом снова на меня. — Вы точно в порядке? Сейчас врачи осмотрят, потерпите, пожалуйста.

— Что? — я не могу ничего понять. Какие врачи? Я что, уже успела умереть? — Что произошло?

— Вы потеряли сознание на несколько минут, — быстро произносит он. Да, ну и видок у этого человека. Точно с войны…

— На несколько минут? — чуть не давлюсь воздухом и резко сажусь на коленях, потому что вспоминаю то, что видела за секунду до беспамятства. Я-то думала, прошло очень много времени. Дочь! Элиот собирался выстрелить в неё! — Что с моей дочерью?

Микки перехватывает меня, когда я уже лечу к тем людям, взявшимся непонятно откуда. Он резко разворачивает нас обоих, чтобы я находилась к происходящему спиной. Что за чёрт?!

Но всё же я успеваю заметить Люка — главу охраны Кристиана, ещё одного работника и нескольких врачей. Остальных я не знаю. Они все толпятся вокруг чего-то, некоторые снуют туда-сюда, крича что-то. Но нет ни Фионы, ни Грея. Ужас пробирает всё внутри.

— Пустите! Что вы делаете? — я вырываюсь, недовольная тем, что мне не дают двигаться.

— Вам не надо это видеть, Анастейша. Просто поверьте, что всё в порядке.

От этих слов я разрываюсь и разбиваюсь вдребезги. Даже не замечаю сказанного позже фразы «вам не надо это видеть…». Кто там? Кристиан? Фиона? Нет!

Я всё ещё отчаянно вырываюсь, а охранник кричит кому-то, чтобы помогли ему меня успокоить. Его руки слишком сильные. Это всё чёртов Грей: набирает одних качков, да и только. Если он умрёт, то я ему этого никогда не прощу! Нет, пожалуйста, Господи, там должен быть кто-то другой…

Даже не замечаю, как внезапно оказываюсь возле толпы: то ли Микки отвлекается, то ли я яростнее борюсь. Опять кто-то не пропускает меня вперёд, и я готова уже врезать ему и вцепиться зубами в держащие конечности, но тут голос подаёт Люк.

— Пустите её, — лучше бы он молчал! Голос, полный сочувствия и тревоги…

Я прорываюсь внутрь и вижу двух врачей с какими-то приборами, торчащими из чемоданчиков и ещё кучей разной дряни… и вижу его, беспомощно валяющегося на холодном цементе.

Да, боги действительно выполнили мою просьбу. И стоила ли она того, Анастейша? Стоила, да? Это не Кристиан и не Фиона, но человек, отнюдь небезразличный мне. Ты променяла его на Грея, теперь пожинай плоды.

Кэш лежит на спине, его глаза полузакрыты, а на лице дурацкая, никак не подходящая под его цвет кожи маска. Ох, бедный Кэш!

Я падаю на колени возле него, мешая врачам выполнять свою работу. Знаю, как это эгоистично и глупо, но мне важно знать, что с ним! Он не видит меня, вернее, не видит вообще никого. Одна рука как-то странно вывернута, а к другой подключен определитель пульса.

И тут я замечаю на рубашке, которую он надевал на День Рождения дочери (День Рождение. Как будто это было не пару часов назад, а год. И, наверное, в другой жизни. Счастливой, где нет места такому злу, как Элиот), тёмно-красное, пугающее пятно.

В мозгу тут же что-то щёлкает, и я прикрываю рот ладонью, чтобы не закричать. Он ранен. Кто? Когда? А главное: как Кэш вообще здесь оказался? Элиот сказал, что он не пострадает. Неужели, это всё произошло за несколько минут?

Я наклоняюсь ближе к Кэшу. До ушей доносится далёкий взволнованный голос: «Мистер Грей, вы должны срочно прийти на второй этаж… Кристиан… полиция…». Да, что-то случилось с Пятьдесят, но он хотя бы жив. А Кэш умирает! Поэтому именно его судьба волнует меня намного больше. Господи… я ужасаюсь от одного слова «умирает». Как же страшно звучит.