– И что вы думаете по этому поводу?
– спросила Илла.

– Это необычно, несвойственно для всего вида, но не столь уж редко для отдельного существа. Такое иногда случается. Какая-нибудь личная трагедия. Например, несчастная любовь или гибель родного человека. Она могла пережить нечто подобное, замкнуться в себе и стать нелюдимой затворницей.

– Логично, - согласилась Илламэль.
– А вы внимательно осмотрели комнату госпожи Сайлл?

Марэт пожал плечами:

– Сам не осматривал, но у меня есть запись.

Он чуть шевельнул пальцем, и изображение тут же сменилось. Теперь перед Иллой возникла длинная узкая комната в одно окно. Обстановка крайне аскетичная: шкаф, стол, два стула, на полу домотканый половик. Железная кровать, заправленная с такой тщательностью, что на покрывале не было и намека на морщинку или складочку. И подушка стояла особым образом - уголком. К его верху пришпилена ажурная салфетка.

Глаза Иллы распахнулись от ужаса. Она побелела, как полотно, невольно подалась вперед и вцепилась в подлокотники кресла.

Марэт до этой минуты с удовольствием наблюдавший за ходом ее рассуждений, встревожено спросил:

– В чем дело?! Вы как будто живую химеру увидели.

– Лорд Марэт, я, кажется, могу объяснить странное поведение госпожи Сайлл ... Она послушница ордена Спасения. Причем не просто послушница, она адепт самого закрытого и опасного из его учений. И если я права - нам всем грозит смертельная опасность.

– Вы уверены в своих выводах? Это очень серьезно. Госпожа Ивитт, если вы правы, то это все меняет.

Илла опасливо оглянулась на гнома, который по-прежнему находился у двери, и от него не было слышно ни малейшего звука. Фрабб неподвижно сидел на стуле, сложил на коленях короткие мощные руки, его бездумный взгляд устремился в пол. Марэт, оказывается, погрузил его в стазис, когда пришел.

Илла удивилась, но ничего не сказала.

– Абсолютно, - заверила она сыщика.
– У меня хорошо развитая эйдетическая память. Если увижу что-то, что вызовет сильные эмоции, запомню на всю жизнь. Однажды, еще совсем маленькой, я стянула на кухне пирожок. Очень хотелось есть, и я не сдержалась. Но я понимала, что наказание за это будет очень суровым, поэтому попыталась спрятаться и неудачно выбрала для этой цели запрещенное крыло замка. О том, что я там увидела, рассказывать не хочу. Достаточно сказать, что после того как меня нашли, пролежала в горячке целую неделю. Так вот: послушницы в том крыле жили в совершенно одинаковых комнатах.
– Илла указала на изображение.
– Салфетка же, приколотая к подушке, означает, что воспитанница выполнила все задания наставниц и свободна на некоторое время. Пока кто-то из сестер не даст ей новое поручение. Так было заведено в нашем монастыре.

Марэт внимательно выслушал девушку. Теперь он начал понимать, почему в этом деле не было обнаружено никаких зацепок: люди аббата умели заметать следы. Однажды ему уже пришлось столкнуться с чем-то подобным. Дело так и осталось нераскрытым, а он попал в поле зрения аббата. С тех пор его не раз пытались подкупить, запугать, шантажировать. Если бы у него в то время оказалась в помощницах эта девочка, возможно, ему бы удалось доказать свою правоту. Но в тот раз у него было слишком мало доказательств, и правоведник закрыл дело за недостаточностью улик.

Лорд поднялся, заложил руки за спину и отвернулся к окну. Ему нужно было все обдумать. Имел ли он право вовлекать девочку в столь опасное расследование? Наверное, нет. Но ... то, что она назвала имя тетушки Ми, накладывало на него определенные обязательства.

Когда-то давно, во время войны короля Гнатта с Империей, он, малолетний оборотень-вервольф, остался без родных. Беспризорничал. Скитался по разоренным городам. Воровал. В то время он еще не мог контролировать себя. Часто взрывался беспричинной яростью. Нападал на слабых, не способных к сопротивлению людей. Он их винил во всех бедах, что случились с ним и его семьей. Ведь король Гнатт был чистокровным человеком. Жестокий правитель безжалостно истреблял в своем королевстве нечеловеческих существ вне зависимости от их вида и способа питания. Даже полукровки выискивались и уничтожались без всякой жалости.

Вот тогда-то Марэт и встретил тетушку Ми. Она приютила его. Отнеслась к нему с материнской заботой и любовью. А когда он немного пришел в себя, выпустила на волю, как птицу из клетки. Он ушел, поклявшись себе, что никогда больше не причинит вреда тем, кто слабее его.

Совсем скоро он прибился к одному из повстанческих отрядов, что воевали на стороне Империи. Его командиром был старый вервольф. Он и взял Марэта под свое покровительство.

Каждый вечер Марэт писал письма тетушке Ми. Это стало потребностью - описать все, что случилось с ним за день. И вот однажды он получил письмо, в котором тетушка писала:

"Дорогой Киф, теперь, когда ты находишься в надежных руках, я спокойна за тебя. Поэтому и прощаюсь. Прости, но на твои письма больше не отвечу, хотя ты можешь по-прежнему писать мне. Я прочту все твои послания. Уверена - ты научишься ответственно относиться и к своей, и к чужой жизни. Но для этого тебе нужен не поводырь, а хороший друг. И ты его нашел. Мой мальчик, у меня есть просьба: однажды ты повстречаешь кого-то, кто назовет мое имя. Прими его и позаботься так же, как сейчас заботятся о тебе.