Считается (E. Hadingham "Sekrets of the Ice Age". N-Y. 1970), что с погребальными обрядами также связано и подношение (посредством сожжения) животного или его частей, так как предтечей этого действа (принесение жертвы на огненном алтаре) вполне могла послужить поминальная жертвенная трапеза неандертальцев или кроманьонцев, для которой мясо готовилось на огне жертвенного костра (как ритуальная пища). Так, в Древнем Египте "первоначально место приношений [как и само приношение] было тесно связано с гробницей [с захоронением], как о том свидетельствуют болшие стелы, найденые в гробницах I династии, что осталось в обычае египтян [практически] на протяжении всех эпох" (сэр Уильям М.Ф. Питри). Подход к приношению, как к непременному ритуалу погре-бальной практики (в русле соответствующей концепции посмертного бытия), повсеместно, в силу устоявшейся традиции, сохранялся исключительно долго (и в наше время после похорон непременно следует трапеза).

Однако представляется, что уже в мезолите (с появлением "домов" бога (храмов)) все-сожжение (либо сожжение частей животного) связывалось также и с трапезой (кормлением) божества, поскольку боги поглощали "душу" пищи, а сожжение объекта (тела жертвы) высвобождало эту "душу" (известно, что так полагали, к примеру, индоарии и несколько позднее кельты при кремации, см. ниже).

У шумеров бытовало представление, что когда ел человек, то это же вкушали ("душу" пищи) его личные бог и богиня. "Грешен тот ("Шурпу"), кто... скверное [ритуально нечис-тое] для бога или богини своих (личных) ел" (кормление великих богов осуществлялось в их храмах). У хеттов же "та ритуально чистая еда, которая (предназначена) богу моему, (-) мне запрещена, и её я никогда не ел)" (молитва царя Кантуцили, среднехеттский период). Заметим, что у хеттов личный бог (бог Грозы) был только у царя.

Артефакты свидетельствуют, что уже на начальном этапе практики подношений жертвы (и дары) принципиально разделялись, как минимум, по половой культовой принадлежности (в соответствии с ипостасями Единого бога), если не приносились как дар собственно Двуединому божеству, в едином акте. Разбиение образа Единого бога на ипостаси по половому признаку (ещё в "ашель"), а затем и персонификация эпифаний этих ипостасей (генезис многобожия, особенно интенсивный с развитием земледелия и скотоводства) обусловили развитие (и модификацию) многообразных форм культовой обрядности (в т.ч. и количество причин, побуждающих совершать приношения в различной форме), возникновение новых мифов и дополнительных ритуалов ("ритуал - это стереотипная последовательность действий, которые охватывают жесты, слова и объекты и исполняются на специально подготовленном месте" (V.W. Turner. "Символ и ритуал". 1983)).

Распад образа изначально единого и единственного божества Неба и Земли на мужскую и женскую ипостаси ("мать-отец") и их персонификация, привел (помимо появления новых культов, обрядов и ритуалов) также и к идентификации сакральной символики по половой ("он-она") принадлежности (к примеру, делению года на "женскую" и "мужскую" полови-ны; соотнесению левой и правой сторон с женским и мужским началом (соответственно); разчленению образа единого "Мирового дерева" на женское "Древо жизни" и мужское "Древо познания" (см. "Отцы Авраама") и т.п.).

Единобразное (сходное) воззрение не только на необходимость (назначение, цель), но и на культовый характер (тип, вид) подношений, а также и сходная практика в их проведении, обнаруживаемая у различных народов Древнего мира, выявляет общие палеолитические ис-токи этого обряда (как, к примеру, и коллективных жертвенных (и поминальных в русле культа предков) трапез). Характерно, что у различных этносов происходило сожжение, в основном, одного и того же набора животных либо их частей (быков и коров, овец и баранов, козлов, различных агнцев и т.п.); возлияния водой, молоком, маслом, кровью, вином или ячменным пивом; принесение сходных по культовой природе получателя даров (птица, мучные изделия (часто посыпались солью), фрукты, цветы, семена растений).

Так, Пианхи I, царь Напатского царства ("Страна Куш"), временно овладевший Египом (ок. 750 года до н.э.), омыв лицо в священном источнике у храма Ра в Гелиополе, проследо-вал к гелиопольскому холму и там "принёс великое жертвоприношение пред лицом восхо-дящего утреннего Солнца; и жертва [подношение] состояла из белых быков (Ра - бог Неба), молока, бальзама, ладана и других благоухающих деревьев" (по культовой характерности (адресату) каждая компонента этого приношения - дар исключительно Великой богине). Примечательно (сила устоявшейся традиции безмерна!), что на Кавказе и в Латвии (Эстлян-дия) еще в XIX веке н.э. обвешивали кроны некоторых деревьев гирляндами из лоскутков, а на их корни периодически совершали возлияние.

Столь значительное единообразие приношений разъясняет (общепринятая) точка зре-ния, согласно которой, в частности, та или иная живая тварь приносится в жертву (умерщвляется и поедается) в честь какого-либо мифического существа (бога, идола, духа, тотема) лишь в том случае, если первое (тварь) является воплощением образа второго (бога, духа) или мыслится как его символ. Заметим однако, что в древности всякое животное (рыба, птица, насекомое) соотносилось с каким-либо божеством, но не все из них приносились в жертву (например, львы, орлы или скорпионы и бабочки)). Так, в Древнем Египте существовал локальный (региональный) запрет на поедание, к примеру, барана как эмблемы некоторых местных богов (то же относилось и к другим видам животных); в Индии же запрещалось даже беспокоить коров или змей. Таким образом, "общепринятая" точка зрения верна лишь отчасти (вместе с тем, единообразие приношений говорит и о единых истоках этого обряда).

Характерно, что и способ принесения в жертву даже идентичных объектов нередко зависел от вида функциональности ("рода занятий") божества-получателя дара. Так, у кельтов (Лукан "Фарсалия", I в. н.э.), у которых широко практиковались человеческие жертвоприношения, жертва богу растительности Эзусу (изображен на алтаре в Париже рубящим дерево, см. ниже) вешалась на дереве; при жертвоприношении Тевтату, небесному (солярному) божеству, "человека погружали головой вперед в полную [дождевой воды] кадку, так что он задыхался"; жертва громовержцу Таранису (владыке небесного огня) сжигалась (по-видимому, использовался огонь, зажжённый молнией) в деревянном чане (корзине из прутьев).