переглядываемся: где на нашем «кутку», да еще вечером, взять цветы?!

Но через десяток минут наши глаза лезут на лоб, когда выпендрежник вручает «даме» роскошный

букет пионов. Как мы потом ни расспрашивали товарища, где и как, на чьем неизвестном нам

огороде, он молчал, как партизан.

Озарило меня на следующий день. Наглец привез цветы …с кладбищенской свежей могилы – в

тот день как раз прошли похороны…

Безусловно, оставаясь джентльменами, девушке впоследствии об этом никто не сказал.

***

В школе мне каждый день давали на завтрак 20 коп. Я никогда их не тратил по прямому

назначению, а собирал. За пять дней набирался рубль, и я на переменке сломя голову бежал в

соседний универмаг, чтобы обменять его на бумажную купюру – так деньги были легче прятать от

родителей. Как правило, хранил я их за обложкой какого-нибудь из учебников. За месяц я набирал

в общей сложности четыре-пять рублей. Лучше, конечно, 5 (для закругления счета приходилось

сдавать бутылки). Ибо в ближайший же выходной, повстречавшись с друзьями, я небрежно

вынимал из кармана синюю пятерку и великодушно… всех угощал, а также брал всем билеты в

кино.

В общем, как теперь понимаю, гусарил. В жестких пределах пяти рублей.

***

В восьмом классе случилась первая в моей жизни серьезная размолвка с девушкой – Тамарой Н.

Встреч со мной она уже который день упорно избегала. А тут от ее младшей сестренки, занявшей

мою сторону, я узнал, что та идет в кино на 15.00. Да не сама, а с …парнем. Трагедия! И все же я

надеялся, что если с ней поговорю, все образуется: не может она уйти к другому.

Мчусь к кинотеатру. Билетов, увы, уже нет. В толпе нахожу двух-трех знакомых, объясняю

ситуацию – никто уступить места в зале не желает. Крах?! Нет, ибо вижу Петра Халеева. Тоже –

мой дружбан. Считай пропуск в зал у меня в кармане. И что я слышу в ответ на свою мольбу?

– Извини, но не могу! Вчера познакомился с классной девчонкой и сам понимаешь…

– Да сходите завтра, если на 17.00 билетов нет.

– Не пойдет, у нас уже планы и на вечер, и на завтра.

Зрителей у здания кинотеатра становилось все меньше. Обреченно я маячил под афишей. И вдруг

кто-то тронул меня за плечо. Оборачиваюсь – это мой сосед и одноклассник Николай Шкарбан.

– На! – протягивает он билет с оторванной контролькой.

– Не понял!

– Да чего там понимать, – нарочито грубовато сказал он. – Сидел уже в зале. Узнал, что ты тут в

панике. Вот и вышел. А контролеру сказал, что по билету зайдет другой – она пропустит. Давай, а

то уже третий звонок звенит.

Скажете, это мелочь? Ну, уж нет! Это Поступок с большой буквы. А Николай – человек, с

которым, как говорится, можно идти в разведку. Во всяком случае, я отправился бы без малейших

сомнений.

***

Из рассказа отца, вывезенного в годы войны на принудительные работы в Германию. Им вместо

нормальной обуви выдавали деревянные «долбленки». И вот однажды ему на ногу упал

телеграфный столб.

Конечность не пострадала, лишь обувь дала …трещину.

***

Очередной урок. Вдруг в наш 8 «Б» класс заглядывает завуч. Учительница выходит. Возвращается

и называет мою и еще одну фамилию и просит нас выйти в коридор.

Выходим. Там, кроме завуча и незнакомого мужчины с фотоаппаратом, – еще с десяток учеников

из разных классов. А еще – стол.

Завуч объясняет: школьный гость – фотокорреспондент районной газеты «Путем Ильича»

Малинка, а прибыл он, дабы снять школьных отличников. Все подобострастно суетятся. И по

команде местного журналиста пытаются расположиться за столом. Некоторые пытаются пролезть

в первый ряд.

Все это противно, и я отхожу в сторону.

– Сухомозский, а ты чего? – говорит завуч. – Давай к столу!

– Не хочу!

– Что… не …хочешь?!

– Фотографироваться!

– Но ведь это для газеты!

– Все равно не хочу!

– Это не твое личное дело, – начинает не на шутку заводиться завуч, но ее перебивает Малинка:

– Не хочет – пусть не фотографируется.