Король вскинул брови. Даже так? Должно быть, Бофур рассказал хоббиту что-то весьма интересное — или даже показал, если, конечно, этот кролик решился оторвать взгляд от земли. Полурослик был явно трусоват — единственный всплеск его храбрости, кажется, пришелся на убийство змеи. Да и то, на взгляд Торина, это была лишь случайность.

Он откинул полог шатра и вошел внутрь, окунувшись из ночной прохлады в теплую, душноватую полутьму. Здесь горели свечи, в углу исходила тоненькой струйкой дыма маленькая курильница, и по шатру плыл приятный аромат благовоний. Сам хоббит сидел возле низенького походного столика, на котором стоял ларец с драконьим яйцом. Бильбо осторожно поглаживал яйцо кончиками пальцев и рассматривал его со всех сторон, будто искал какие-то дефекты. Зря старался: Торин в свое время тщательно изучил поверхность яйца, на нем не было ни сколов, ни трещин. Стал бы он дарить жениху негодный дар! Камень был красивый и дорогой — и в нем точно не было никакого дракона, в этом узбад уверился. За столько лет яйцо ни разу даже не шелохнулось.

При виде жениха Бильбо оставил свое занятие и приподнялся. Он был завернут в покрывало, наброшенное на плечи, и при его движении оно плавно скользнуло вниз. Торин удивленно вскинул брови. Хоббит был раздет — и без покрывала остался совсем нагим и каким-то уязвимым на вид.

— Thanu men… `a tangor zur tajid*, — тихо сказал он. Речь была очень правильной, хоть и с акцентом, — признак того, что полурослик совсем недавно выучил эту фразу. В этом тоже было что-то уязвимое и даже забавное.

— Vemu, ezbadu men**, — неспешно ответил Торин, осматривая его. Он пришел не разговаривать, но, если хоббиту так легче, — пусть говорит. Интересно, скольким словам успел научить его морийский рудокоп и сколько сложных языковых конструкций запомнил этот полурослик?

— Peleg khelen menu, Thanu***, — старательно попросил Бильбо, слегка коверкая произношение. Это уже было более чем интересно, и Торин кивнул, с иронией глядя на него. Решил поиграть в послушного жениха, что ли?

Хоббит подошел к нему, положил на плечи небольшие ладони с тонкими пальцами — ощущение было неожиданно приятным. Потом поднял голову, посмотрел в глаза королю и осторожно расстегнул застежку плаща у его горла.

Торин с любопытством наблюдал за его стараниями. Полурослик бережно снял с него плащ, только что не складывая одежду в отдельную стопочку, и принялся за доспехи. Тут ему опыта явно не хватало, так что Торин, сжалившись, отстранил его руки и разоблачился сам. Когда он снял рубашку, Бильбо подошел к нему и коснулся кончиками пальцев его груди, потрогал грубоватую загорелую кожу — и вдруг погладил ее. Король замер, недоверчиво глядя на вдруг осмелевшего жениха. Раньше тот не был таким любопытным и предпочитал вообще поменьше смотреть в сторону узбада, а тут вдруг расхрабрился.

Перехватив его руку, Торин хотел было привычно перевернуть его на живот и сделать свое дело, но Бильбо с неожиданной ловкостью вывернулся и покачал головой.

— Сядь, — он почти приказывал, и если бы в голосе хоббита было чуть побольше твердости, то Торин мог бы поклясться, что это и впрямь повеление. Вскинув брови, узбад опустился на мягкие шкуры. Начал хоббит хорошо, но хватит ли у него смелости пойти и дальше?

Как выяснилось, хватило. Бильбо подошел ближе, присел возле короля и первым потянулся к его губам. Вот это стало воистину сюрпризом. Торин не помнил, когда в последний раз целовал кого-нибудь, как любовника, — должно быть, такое бывало только пару раз за всю его долгую жизнь. Он не уделял поцелуям достаточно внимания, считая, что это лишь необязательная часть перед основным актом страсти. Как же он ошибался!

Бильбо коснулся его нижней губы своими, почти невесомо, но в следующий миг уже более настойчиво. Узбад невольно подался ближе к нему, и Бильбо тут же скользнул языком в его приоткрывшийся рот.

Это было приятно — да что там, просто отлично! Торин ощутил, что в его теле появляется знакомая истома желания, тем более сильная, чем крепче и глубже становился поцелуй. Бильбо не отстранялся и не боялся его, хотя в нем все еще чувствовалось напряжение.

Когда поцелуй прервался и оба любовника перевели дыхание, оказалось, что хоббит успел пересесть на колени узбада и обнял его за плечи.

«Вот проныра! — с веселым восхищением подумал Торин. — И что же ты будешь делать дальше, сын Запада? Не отступишь ли, если я чуть крепче приласкаю тебя?»

Он положил руки на округлый зад полурослика, но тот не вздрогнул, только улыбнулся и шутливо погрозил пальцем — мол, какой ты нетерпеливый, господин! Он снова поцеловал короля, но на сей раз касание губ длилось только миг, а потом хоббит спустился к плечам узбада, лизнул ключицу, погладил пальцами темную поросль волос на его груди… За поглаживанием следовали поцелуи, и Торин невольно расслабился, позволяя жениху изучать себя.

Бильбо чуть подтолкнул его, прося опуститься на шкуры спиной, и лег сверху. Он сунулся носом под мышку гнома, поцеловал там, вернулся к груди и облизал напрягшийся небольшой сосок. Ласки его были ненавязчивыми, но такими неспешными, что Торину невольно захотелось ускорить процесс. Однако он знал, что так делать нельзя, и позволил Бильбо поступать так, как тот посчитает нужным.

А хоббит между тем ликовал. Этот жуткий гном действительно оказался не так уж страшен! Полурослик вспоминал его песню — и это придавало ему смелости. В конце концов, если Торин станет впоследствии его супругом, значит, им предстоит спать вместе еще много ночей. Надо привыкать к нему. Бофур помог хоббиту осознать, что гномы не так уж и отличаются от него самого по части получения удовольствия. Может, если сделать этому варвару приятно, он будет менее жесток к нему?