Он склонился над Бильбо: огромный, закрывший собой небо, пахнущий металлом, потом и кровью; дорожки алого у него на лице казались порезами, жутко раскрытыми, как несытые рты.

— Нет? — прорычал он, рванув одежду хоббита и вцепившись одной рукой в его член. Ни о какой ласке речи не шло, Бильбо стало больно, яички как будто выкручивали тисками. Он закричал, а из глаз сами собой брызнули слезы. Плакать хоббит не собирался, но обида тела, наказанного незаслуженной болью, была сильнее.

Его слезы только распалили насильника. Узбад, как будто превратившись в настоящего безумного зверя, грубо щипал его, терзал яростными поцелуями, больше похожими на укусы. Он зло прикусывал кожу на шее и груди своей жертвы, и Бильбо с ужасом думал о том, что же будет дальше.

А дальше стало только хуже. Когда он попытался вырваться и отползти, Торин поймал его одной рукой, а другой шлепнул по заднице — не как шлепают детей, а увесисто, с оттягом. И повторил эту порку несколько раз. Ладонь у него была тяжелая, и ягодицы хоббита быстро покраснели.

Он только стонал, все еще дергаясь в сильных руках. Бежать Бильбо уже не смог бы, даже если бы захотел.

Торин перевернул его на живот, заставляя встать на четвереньки. Злые удары прекратились: узбад и не бил его даже в четверть своей силы — просто наказывал за непослушание. Но хоббиту было достаточно и этого, он шипел от боли, когда жесткие руки больно стискивали покрасневшие половинки зада.

Когда толстый палец короля оказался в дырочке его ануса, Бильбо не выдержал и взметнулся, пытаясь встать. Это он сделал совершенно зря: узбад тут же ухватил его за плечо другой рукой, пригнул ниже, заставив уткнуться лицом в высокую, вкусно пахнущую траву. Палец его двигался взад и вперед — и Бильбо чувствовал, как ему в бедро упирается твердая плоть узбада.

Торин навалился на него, пинком раздвинув его ноги шире, и начал втискивать огромный, очень толстый пенис в тело кричащего полурослика. Бильбо слышал свои вопли словно бы со стороны, боль была адская, он боялся вновь лишиться чувств, чтобы не доставить мучителю такого удовольствия.

Торин низко, довольно прорычал что-то на своем языке — наверняка это было что-то столь же грязное, как и это соитие. Он ухватил хоббита за бедра, напористо толкаясь, пока еще мелко и неглубоко, но с каждым толчком проникая дальше. Бильбо казалось, что его сейчас разорвет. Мучительно хотелось в туалет, он скрипел зубами, плакал — и снова срывался на крик. Последние признаки возбуждения бесследно испарились.

Когда грубые пальцы вожака варваров начали снова терзать его член, хоббит расплакался в голос. Держаться не было сил, он чувствовал, что по ногам течет кровь из разодранного зада, смешиваясь с мочой. Торин посмеивался, толкаясь уже легко, входя в растраханную дырку и иногда низко ворча что-то на кхуздуле.

«Лучше бы я был самым последним рабом, чем так!» — подумал бедный полурослик. Унижение достигло высшей точки, он готов был умереть от стыда и боли.

И тут все кончилось. Узбад несколько раз вошел в него, хлюпнула кровь — а потом в истерзанные кишки Бильбо хлынули тугие капли спермы. Еще пару раз мощно толкнув бедрами, гном наконец покинул его тело — и освобожденный хоббит рухнул на траву. Где-то, буквально в нескольких милях отсюда, сородичи мистера Бэггинса лежали в своих мягких постельках и мирно спали. А он сам, растерзанный и полумертвый от страха, валялся на холодной траве и смотрел в ночное небо.

========== 8. Начало похода ==========

Долго разлеживаться ему не дали, хотя Бильбо был не прочь так и остаться в густой траве, чтобы хоть помереть спокойно в родном краю. Ниже пояса все, кажется, превратилось в одну сплошную рану, а на глазах высыхали слезы боли и злости. Этот дикарь, его якобы жених, — просто чудовище! Если раньше Бильбо думал о том, как бы поправить свое положение среди этих подземных завоевателей, то теперь ему стало абсолютно ясно: это невозможно! Торин никогда не признает, что кто-то другой расы может иметь более тонкие чувства и нуждаться в покое и заботе.

Узбад стоял рядом, не спеша приводя себя в порядок. Одевался он нарочито неторопливо — должно быть, чтобы дать растерзанному любовнику время прийти в себя. Натянул штаны, застегнул узорный пояс с крупной пряжкой, затем накинул тунику… Бильбо не реагировал, все так же глядя в небо. Он мечтал, что узбад бросит его лежать тут и уедет, а он тихонько уползет домой…

Пустые мечты! Дом перестал быть таковым, ведь соседи видели, что его отдали гномам в качестве выкупа за их жизни. Если мистер Бэггинс попытается вернуться, его тотчас же схватят, свяжут по рукам и ногам и притащат обратно в стан гномов, пока те не пришли в город с факелами и топорами. Да и в самом Хоббитоне осталось не меньше сотни этих горных варваров, они наверняка поймают беглеца даже раньше соседей.

От жалости к себе хотелось плакать, но Бильбо не стал этого делать. Он медленно приподнялся и перевернулся на бок, очень осторожно дотронувшись до своего бедра. По внутренней поверхности все еще ползли капельки крови — но хотя бы не ручеек, спасибо и на том. Кровь капала на землю, орошая траву под хоббитом, и лежать стало холодно и противно. Он растер кровь по коже, пачкая пальцы в загустевающей влаге. В темноте она казалась совсем черной.

Одевшись, узбад подошел к нему и встал рядом, скрестив руки на широкой груди. Хоббит не поднимал головы, ему неприятно было смотреть на насильника. «Уходи, — подумал он. — Оставь меня в покое, наконец!»