Городские ворота были распахнуты настежь — еще бы, попробовали бы они не открыть! Впрочем, ворота-то были хлипкие, одно название. Забавы ради юноша прикинул, что достаточно одного удара простым тараном, даже не окованным железом, чтобы вся эта конструкция разлетелась в щепки.

Фили ехал слева от узбада, отставая на предписанные полкорпуса; справа же, почти вровень с Торином, восседал на своем коне Двалин, первый помощник и ближайший друг Дубощита.

За несколько ярдов до ворот походные музыканты ударили в барабаны. Длинная кавалькада заученно разделилась за спиной узбада надвое и проникла в город сразу за ним, рассыпавшись полукольцом и неотступно следуя шаг в шаг. Военная выучка гномов поражала многих, прежде не имевших с ними дела. Тем не менее чаще всего представители других народов видели гномов в бою первый и единственный раз. После этого они либо становились рабами, которые присматривали за домами и прислуживали на марше, либо погибали.

Сияющее в небе солнце казалось белым, паля жаром на землю. Собравшиеся на городской площади хоббиты обильно потели — не только от жары, но и от страха. В этом плане полуголым гномам было легче. Они не надевали тяжелой брони, когда шли не в бой, да и опасаться тут было нечего. Обошлись простыми штанами и легкими ремешками вокруг запястий и на талии, чтобы было куда оружие прикрепить.

Торин каменным изваянием возвышался над остальными своими всадниками — высоченный по меркам своего народа, с непроницаемым лицом, на котором застыло равнодушие и даже скука. Длинные волосы черной волной спускались ниже талии, почти полностью укрывая спину. Непобедимый — вот что гласила такая прическа. Воин, которому нет равных.

Кили придержал пони, остановившись позади дяди. Все эти официальные церемонии юноша считал лишними — и все же они были необходимы. А то как же побежденные народы поймут, что они побеждены?

По знаку Торина вперед выехал Бофур, его подручный во всем, что касалось разговоров с другими народами. Бофур когда-то был рудознатцем, а это занятие предполагает переговоры с торговцами. Так гном выучил Всеобщий — хотя сам находил его неуклюжим и каким-то птичьим на слух. Теперь он был в милости у узбада — хотя бы потому, что вел переговоры со всеми, к кому не могли по каким-то причинам добраться послы.

Из толпы дрожащих хоббитов вышел местный мэр. Кили с интересом наблюдал за смешными безбородыми чужаками. Подумать только, у них всех такие короткие стрижки! Впрочем, это им под стать, ведь они не воины, а всего лишь фермеры.

Хоббит, собравшись с духом, начал что-то говорить. Бофур переводил, легко улавливая непривычные для слуха гномов звуки чужого языка.

— Доброго дня вам, уважаемые господа. Мы рады приветствовать на своей земле высокородных сыновей подгорного народа.

— Здесь нет вашей земли, — Торин через Бофура поправил побледневшего мэра, по-прежнему сохраняя на лице бесстрастное выражение. — Только наша. Вы сдались без боя — а это значит, что ни один из моих воинов не совершит здесь убийства или грабежа. Того, кто посягнет на ваше имущество или ваши жизни, ждет наказание — тем способом, какой я или мои ближние родичи сочтем нужным.

Кили зевнул. Словеса, одни словеса… Лучше посмотреть, каких рабов приготовили для них эти коротышки. Должно быть, такие, как они, могут только прислуживать да готовить…

Чуть в стороне от мэра и нескольких его соотечественников стояли небольшой шеренгой хоббиты мужского пола. Все они выглядели растерянными и напуганными — может быть, за исключением нескольких. Очевидно, это и есть те, кого предназначили в рабство… Да, небогатый выбор!

Ни один из этих хоббитов явно никогда не держал в руках оружия, к тому же у всех были толстенькие животики. Такой не будет сутками трястись в седле во время похода. Кили поморщился. Народ повозок — те, что не умеют держаться в седле… Презренные существа, что не пригодны ни для чего, кроме постели или уборки.

Торин предоставил Бофуру объяснить хоббитам, что отныне они должны будут без сопротивления предоставлять землю и ресурсы в пользование войскам узбада, а сам направил коня к будущим рабам. Кили отлично знал, что ищет дядя: юношу для себя, который станет в будущем его супругом.

«И чего он среди своих не выберет, если уж так охота? — недоумевал младший наследник рода. — Ладно, дядины причуды — это святое, их надо уважать…»

Торин не спешивался — это значило бы уравнять себя с этим народцем. Верхом на своем высоком лохматом пони узбад проехал вдоль ряда хоббитов. Кили заметил, что у большинства лица недовольные, однако выказывать протест они не решались из страха.

В какой-то момент узбад развернул коня, а затем неожиданно направил его в сторону выставленных на выбор рабов. Он просто слегка пугал их: ни к чему было портить свое имущество. И все же большинство хоббитов шарахнулись в стороны.

На месте остался стоять только один из них, чуть выше большинства своих сородичей, светловолосый и крепко сложенный. Он угрюмо посмотрел на промчавшегося мимо всадника — и вся его фигура излучала неприязнь. Должно быть, понял, что их всех только пугают.