Кили цокнул языком. Он уже знал, что дядя выберет именно этого, сердитого: укрощать упрямцев силой или лаской Торин обожал.

И впрямь: тот отъехал в сторону, не глядя больше на потенциальных рабов. Бофур тут же прервал свою речь - в ней больше не было необходимости: тан народа кхазад сделал свой выбор.

Торин обернулся, кивнув Кили, и указал рукояткой плети через плечо. А затем, толкнув пони пятками в бока, сорвался с места. Часть гномов поехала с ним, посвистывая и хохоча. Кили восторженно закричал: общая радость от завершенного дела передалась и ему.

Все было кончено: этот уголок Средиземья теперь принадлежал гномам — так же, как и многие земли на севере и востоке. Дорога на запад, к землям Белерианда и войнам с эльфами, была открыта — если того пожелает узбад.

Кили пустил своего пони в галоп. Лошадь вихрем помчалась к дрожащим хоббитам. Наклонившись с седла, юноша ухватил под мышки избранника своего дяди и вздернул вверх. Тот наконец испугался — вскрикнул и сжался. Но Кили не был бы таким хорошим всадником, если бы уронил свою ношу.

— Не бойся, — сказал он хоббиту, хотя тот, конечно же, все равно не понимал кхуздул. — Ты избран таном, тебе не сделают больно. Я отвезу тебя к Торину.

Он усадил будущего супруга дяди перед собой в седло, придержал его рукой поперек груди — и его пони помчался за остальными. Те гномы, что останутся здесь гарнизоном, поддержат порядок в отсутствие узбада. А ему, Кили из рода Дурина, надо исполнить волю великого вождя и доставить к его ногам главную добычу, ради которой они ехали в такую даль.

Кили был очень горд собой. Дядя доверил ему присмотреть за своим будущим наложником — это, как ничто иное, служило доказательством его взросления.

========== 5. Фили ==========

Кавалькада гномов с одним пленным хоббитом покинула границы города и углубилась в окрестные поля. Фили с облегчением выпрямился в седле. Наконец-то с официальной частью сегодняшнего дня покончено! Это значило, что можно расслабиться и забыть о душных городах, которые всегда навевают на истинного кхузда тоску.

О, как ошибаются те, кто считает, что гномы не умеют ездить верхом! Для всех врагов народа Дурина, от орков до непокорных остроухих эльфов, это заблуждение, как правило, становилось последним.

Далеко от города, впрочем, удаляться не стали. Походный лагерь гномы намеревались разбить в миле от его стен, чтобы каждый хоббит мог при желании увидеть своими глазами новых владык.

Заходить в город Торин запретил, справедливо опасаясь нарушения договора кем-нибудь из молодых воинов. Кто знает, на что толкнет их жажда удовольствий? Слово узбада нерушимо, но не стоит подвергать юношей искушению.

Молодой наследник рода ехал рядом с дядей, однако нет-нет да и оборачивался назад, выискивая взглядом брата, везущего в своем седле драгоценную ношу. Странно дядя выбрал, что и говорить! Были в толпе местных жителей, на взгляд Фили, и девушки красивые, и миловидные юноши, куда привлекательнее этого паренька.

Двигаясь легкой рысью, пони с сидевшими на их спинах всадниками достигли широкого поля, поросшего молодой пшеницей. Колосья пока еще не созрели, однако узбад все равно велел обогнуть поле стороной и разбивать лагерь ближе к лесу.

Фили спешился, с сожалением покинув седло своего коня. Его бы воля — так бы и ел, и спал верхом, да только пони так устанет, бедняга.

Вокруг уже суетились рабы, устраивая ночлег своих господ. В основном среди рабов были люди: эта раса с каждым годом становилась все многочисленнее, и Торин считал, что совершать набеги на их города ничуть не зазорно.

Многие думают, что в военных лагерях есть своя прелесть — но так считает только тот, кто никогда не сталкивался с «романтикой походной жизни» на практике. Много усталых мужчин, грубоватых, дурно пахнущих и недобрых: поход был длинным — большинство не было расположено улыбаться.

Фили сам обихаживал своего пони, как и все до единого гномы. Низкорослые лошадки во многом были залогом их успеха на поле боя, хотя и пеший хирд — страшная сила.

Расседлав пони и убедившись, что у него есть корм и вода, Фили отправился на поиски брата. Лошадей гномы не привязывали и не стреноживали — и так не убегут, вышколены.

Над костром трепетали крылышками привлеченные огнем бледные ночные мотыльки. Фили присел у огня, рядом с братом, который завороженно смотрел на пламя, и усмехнулся. Кили, должно быть, опять замечтался о своей ненаглядной. Интересно, надолго ли его верности хватит в этот раз?