Визерис всегда говорил ей о том, что люди ждут возвращения истинных владык, храня в подвалах знамена с изображением драконов, но Дейенерис не была столь наивна, она знала, что за пролитую сегодня кровь придется платить собственной душой, ибо, сколько бы жизней не отнял самый жестокий клинок, грех убийства будет на плечах того, кто посмел отдать этот приказ. Это и означало быть истинной королевой, ибо титул налагал ответственность, а божьи помазанники отвечают только перед судом богов, а там уже не получится скрыться за щитами телохранителей. Нервно сжав похолодевшую руку Сансы, она обратила на нее полные страха глаза, надеясь, что девушка сможет снять с ее плеч груз сомнений, но та лишь рассеянно глядела на пожарище, молчаливо шевеля губами, будто затягивая про себя молитвенную песнь.

Ночь окутала город своим черным плащом, скрыв кровавую луну за свинцовыми облаками, но, несмотря на это, кое-где до сих пор виднелось зарево пожара, ставшее еще более устрашающим в объятиях тьмы. На улицах города до сих пор шли ожесточенные бои, но внутреннее чутье подсказывало Сансе, что утром они уже пересекут ворота побежденного города. Час медленно сменялся часом, а она все еще стояла на палубе, вглядываясь в огни, пылающие за стеной, но вскоре и они погасли, стихли звуки битвы и лишь колокол на септе Бейлора отбивал свою похоронную дробь.

— Все кончилось! — прошептала она. — Это траурная песнь по Томмену Баратеону. Король мертв! Да здравствует королева!

Но вскоре стих и этот прощальный звон, погружая округу в пугающую до дрожи тишину. Даже море затихло: не слышен был неугомонный гул чаек, биение волн о борта корабля, шум морских животных, с плеском выпрыгивающих из воды. Мир будто перенесся в другое измерение, где не было ни света, ни звука — существовала лишь пустота, поглотившая этот корабль. Это было дурное предзнаменование.

В этот момент Сансе вспомнились пугающие сказки старой Нэн о вечной ночи, опустившейся на Семь Королевств. По спине прошел будоражащий душу холодок, а к горлу подступил ком от дурного предчувствия. Они одержали победу, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что они лишь зря растрачивали свои силы на междоусобные распри, не видя более серьезной опасности.

— Зима близко, — проговорила девушка, сильнее кутаясь в плащ.

Эта ночь стала для нее ночью потерянного времени, ибо Санса словно выпала из реальности. Внутренний хронометр не считал часов, даже разум отказывался строить какие-то предположения. Порой девушке начинало казаться, что она просто потерялась в вечном мраке и, лишь когда рассвет забрезжил на горизонте, осветив первыми лучами возвышавшийся на пепелище город, она смогла облегченно выдохнуть, с интересом наблюдая за небольшой шлюпкой, качающейся на волнах.

Не нужно было быть провидцем, чтобы понять какие новости несут эти утренние гонцы, взметнув над головами победоносный штандарт Таргариенов. Город пал! Король мертв! Но, несмотря на это, душой юной леди Старк завладело трепетное волнение. Изо всех сил она всматривалась в туманный морок, пытаясь разглядеть среди вестников знакомые черты. Был там сир Барристан — седовласый старец, сидевший на корме крохотной лодчонки; сквозь мрак виднелась бронзовая кожа Серого Червя, держащего потрепанное древко знамя Дейенерис; в середине сидели двое гребцов, которые, будто гонимые плетью, изо всех сил налегали на весла, чтобы в срок доставить ранних вестников, но не было того единственного, которого она ждала всю ночь, продрогнув до костей на обдуваемой всеми ветрами палубе. От этого на душе стало еще тяжелее, а сердце буквально упало, разбиваясь о покрытые инеем доски.

— Сир Барристан! — кинувшись навстречу старому воину, проговорила Санса, лишь тот ступил на палубу.

— Это победа, дитя! — отозвался радостный рыцарь, поправляя на себе окровавленный плащ. — Через несколько часов вся королевская свита сможет ступить на берег.

— Скажите, сир Клиган… Вы его видели? С ним все в порядке?

— Позже, леди Санса, сейчас у меня доклад для королевы! — с этими словами он слегка поклонился, удаляясь в приемную перед королевской опочивальней. Расспрашивать об этом Серого Червя или гребцов было бессмысленно, поэтому девушка с мученическим выражением лица упала на небольшую скамейку, молчаливо покоряясь своей печальной доле. Теперь она, как никогда, понимала свою мать, которая была вынуждена месяцами ждать весточки от отца, скрываясь за высокими стенами Винтерфелла, в то время как он плечом к плечу сражался с королем, творя историю Семи Королевств, которая навсегда запомнит его как предателя, осмелившегося бросить вызов ребенку.

Эти думы погрузили Сансу в такое молчаливое оцепенение, что она даже не заметила, как пролетели несколько часов ожидания, как королевский флагман причалил в главной пристани, как воины, выстроившись рядами, образовали некое подобие триумфальной арки, обнажив свое оружие. Лишь когда прозрачный звон труб разорвал сковавшую город тишину, приветствуя новую королеву, девушка испуганно вздрогнула, беспомощно озираясь по сторонам.

Королевская Гавань поприветствовала их залитыми кровью улицами, стонами умирающих и разрушенными зданиями, молчаливо провожающими победоносную процессию взглядом пустых глазниц. Никто из горожан не вышел им навстречу, не прокричал высокие девизы, не воспел возвышенные гимны. Колоннада медленно продвигалась вперед по тому же пугающему маршруту, что и в день бунта, когда Сандор Клиган спас Сансу от обезумевшей толпы. С дрожью, сотрясающей все ее тело, она мысленно возвращалась к тем событиям, ища глазами своего бессменного защитника, с замиранием сердца вглядываясь в искаженные ужасом лица павших солдат. С каждым шагом её душой все больше овладевало беспокойство, готовое в любой момент перерасти в паническую атаку, но, с силой сжимая поводья лошади, девушка на некоторое время возвращала себе ясность мысли, а потом все начиналось сначала.

Когда они, гордо подняв головы, пересекли ворота Красного Замка, их со всех сторон обступила толпа придворных льстецов. О, как хорошо она помнила их лицемерные улыбки и наполненные презрением взгляды, застывшие на красивых лицах. Она все помнила! Помнила, как восторженно эти люди приветствовали северян, восхваляя ее красоту, когда в сопровождении своего отца, десницы короля Роберта, они впервые прибыли в столицу, помнила, как эти же придворные осыпали ее оскорблениями и награждали презрительными усмешками, когда королева Серсея обвинила лорда Старка в государственной измене и попытке переворота. И вот теперь они же, демонстративно склонив головы, боролись за честь прильнуть источавшими ложь устами к руке ближайшей наперсницы новой королевы. О, как она презирала этих лицемеров, их показной блеск и обманчивые клятвы. Судьба преподала ей жестокий урок, и спустя годы она научилась видеть насквозь каждого из них. Время сорвало с них маски учтивости, показав истинную натуру этих клятвопреступников. Лишь несколько лет назад они присягали на верность Джоффри, потом Томмену, а что теперь? Теперь будто забыв об этом, эти придворные лизоблюды преклоняли колени перед Дейенерис, вознося её над узурпаторами, вспоминая ее безумного отца как щедрого и мудрого правителя. Это был верх лести и цинизма, пробуждавший лишь ответную ненависть.