дорогостоящих произведений искусства не пускают людей по миру в прямом смысле. В

большинстве случаев они смиряются с этим и обналичивают страховой чек. Да и не сказать,

что моя компания не в состоянии выписывать эти чеки – у нее миллиардные активы.

– Где же наши напитки? – крутит головой Пэйдж. – А пока, полагаю, придется

нафантазировать себе кого-то из телевизора, как делают все прочие.

– Возможно, в скором времени я присоединюсь к тебе на диване, – произношу я,

хмурясь. Она гладит меня по руке и одаривает подбадривающим взглядом, а я безумно

благодарна, что она вновь вернулась в мою жизнь. – Я скучала по твоему лицу, – выдаю я на

полном серьезе.

– Я по твоему тоже, – она вновь сканирует зал в поисках нашего официанта. – Напитки!

Напитки, уважаемый! – кричит она, и мы хихикаем как в старые добрые времена.

Я раздумываю о словах Пэйдж все дорогу от станции метро до дома. По улочкам

прогуливаются пары, держась рука об руку, и мне хочется, чтобы у меня вновь это было.

Буквально неделю назад Сент-Клэр поцеловал меня в фонтане, совершенно не обращая

внимания, есть ли у этой сцены свидетели. Он выявляет во мне ту сторону, которую я не

чувствовала со смерти мамы: игривость и энергичность, они напомнили мне, что жизнь

может быть увлекательной и захватывающей, страстной, что нужно жить и творить, и что я

просто обязана выразить всю эту креативность на и вне холста. Он так раскрыл меня, что мое

четкое черно-белое мышление расплылось в мутный оттенок серого.

Я всегда думала, что есть лишь правильное и неправильное, но наконец начинаю

понимать откуда взялся Сент-Клэр. Пэйдж не думает, что эти преступления серьезные, а ведь

ей даже неизвестны побудившие его причины.

Неужели это все так уж плохо, если никто фактически не страдает?

Я миную последнее кафе с убранными на ночь столиками, прохожу вдоль клумбовых

ящиков с фиолетовыми цветами, расставленными перед домами на моей улице. Направляюсь

вверх по ступенькам и натыкаюсь на сидящего на крыльце Сент-Клэра. Чувствую, как

закипает кровь от одного его вида. Увидев меня, он встает на ноги, улыбаясь с надеждой и

толикой грусти.

– Добрый вечер, Грэйс.

В руках он держит восхитительный букет цветов, завернутый в коричневую бумагу.

Желтые розы. Мои любимые. Откуда он знает такие вещи?

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю его, стараясь говорить резко, но правда в том, что я

больше не испытываю злости. – Я же сказала, что пока не готова принять решение.

– Знаю, но я скучаю по тебе. – Он проводит рукой по щетинистому подбородку, что

нехарактерно для него. – Я больше не в состоянии держаться в стороне.

Он говорит искренне, но я напоминаю себе, что теперь лучше его знаю. Он опытный

лжец.

– Или на самом деле ты просто боишься, что я сдам тебя Ленноксу сейчас, когда знаю

правду?

Сент-Клэр вздрагивает, но делает шаг в мою сторону.

– Все, что я сказал относительно моих чувств к тебе, было правдой. Я никогда не лгал об

этом. – Он делает еще один шаг, и от его близости у меня перехватывает дыхание. – Я люблю

тебя, Грэйс. И если ты мне позволишь, я могу показать тебе, что все это на самом деле

означает.

Я хмурюсь:

– О чем ты говоришь?

15

N.A.G. – Переводы книг

– Ты бы не могла поехать со мной, чтобы самой увидеть, зачем я это делаю? – он

протягивает мне розы, и я вдыхаю их сладкий аромат. У роз есть шипы, но это не делает их

злом. Сент-Клэр смотрит на меня, в его синих глазах читается тоска. – Я хочу, чтобы ты меня

узнала и поняла. Пожалуйста?

Я мешкаю, моя решимость слабеет. Он больше не прячется, он наконец-то открыт.

– Я дам тебе еще один шанс. Один шанс, чтобы все объяснить. Но на этом все, Чарльз.

Иначе и быть не может.