Мое напоясное. Оно очень требовательно зазвенело и завибрировало. Настолько, что я тут же его достала и ответила вызывающему. А еще... ну тортик, точнее его остатки на шефе очень аппетитно смотрелись и пахли просто умопомрачительно, поэтому отвечая на звонок, я не удержалась, мазнула пальцем по щеке снежика, собирая остатки крема, и засунула палец в рот. Было действительно очень вкусно.

– И как? – спросил вдруг совершенно не злобно шеф.

– Няма, – ответила я, сильно удивляясь тому, что в другом зеркальце молчали и никто слова не говорил.

– Дай я попробую, – сказал неожиданно Эйн.

После чего взял палец, мазнул себя по щеке, и засунув в рот начал старательно облизывать. И все бы ничего, вот тока он держал мою руку, моим пальцем собрал крем и соответственно мой палец сейчас облизывал!

– Крайне интересным образом вы используете наемную рабочую силу, – не могла не заметить я.

– Так гораздо вкуснее, – прикрыв глаза от удовольствия, заверил шеф.

Плотоядно посмотрела на его свободную руку, если конкретно то на палец. Перехватив мой взгляд, шеф приподнял кремированно глазурированную бровь и явно хотел что– то сказать, но тут из зеркало раздалось знакомым голосом истеричной матушки лорда Эйна:

– Развратники! И он, болтван остолоп недоумок, и ты, ш...

Я спокойно перевернула зеркало, прерывая связь, после чего засунула его в карман, и все это в процессе тщательного и в тоже время осторожного долизывания с моего пальчика остатка крема, после чего посмотрела на шефа. Вопросительно посмотрела.

Он на меня.

Не выдержав моего молчаливого осуждения, мрачно спросил:

– Что?

– Вы знаете, – осторожно отбирая у начальства свою длань,– давно хочу пообщаться с вашей матушкой.

– Зачем? – удивленно спросил он.

Удивление выглядело крайне комично, если учесть наличие на начальственной морде лица ошметков торта.

– Обсудить детали коронации, – ядовито улыбнулась я.

И тут лорд Эйн произнес:

– Моя мама умерла производя меня на свет. Я стал причиной ее гибели. Леди Эйн мне мачеха, но так как она вторая жена отца я вынужден называть ее в соответствии с этикетом. Сожалею, Виэль, мне и самому хотелось бы познакомить вас с матерью, но как видите это невозможно.

Я так и застыла, с приоткрытым от удивления ртом. Поразило не сказанное, поразила фраза Эйна " Я стал причиной ее гибели"... Он что, до сих пор винит себя?!

И тут шеф одним движением с магии применением лишил себя тортовой маски на лице, после чего прошел к столу, сел, посидел так, барабаня пальцами по столу, и грустно произнес:

– Видимо ради нормального диалога, мне стоит тебя для начала уволить. Что ты там говорила о зарплате?

Заученно отчиталась:

– Замок, ежегодный доход, отпускание всех девушек из Зандарата обратно домой...

В этот момент над нашими голосами раздался истерический визг "Это моя подвязка для чулков!", и мы оба синхронно скривились, но я все же нашла в себе силы бодро продолжить:

– Отпущение нашего короля на свободу.

Шеф встал, печально посмотрел на меня и тихо сказал:

– Иди ко мне.

И я пошла, как завороженная, пряча смущенный взгляд и порозовевшие щеки. Подошла, близко– близко, Эйн нежно обнял.

Завыл.

Не шеф, буран.

И мы улетели... в спальню.

Я в первый миг, осознав, где мы находимся, смутилась еще сильнее, но шеф, оставив меня посреди спальни, сходил в гардеробную, вернулся с моей белоснежной шубкой, галантно помог надеть, сам завязал завязки впереди, накинул капюшон на голову, поправил выбившиеся волосы, заправив мне за ушки, улыбнулся, с нежностью которой я в нем даже не подозревала, вновь обнял.

Завыла.

Не я, вьюга.

Закружила, ослепила мелкими холодными острыми, как крохотные иголочки снежинками, и нас понесло куда– то далеко.

В полете было холодно, но шеф обнял меня одной рукой поверх шубы, второй под нею, и эта его вторая так согревала, а еще возможность уткнуться лицом в его грудь, чтобы спрятаться от жалящих снежинок. Летели долго. Минут пять, не меньше, а потом мягко опустились куда–то.

Я открыла глаза, отстранилась от начальства, огляделась – "куда– то" оказалось деревенькой у подножия гряды гор. Деревенька казалась сказочной – маленькие круглые белые домики покрытые снегом, яркий уютный свет из окошек, дымок из труб, аромат чего–то вкусного смешанный с запахом мороза, сотни мелких белых собачонок, похожих на белоснежные меховые шарики, с заливистым лаем бросились к нам на встречу.