– Что у нас тесное деловое сотрудничество, – наставительно сообщила я.

– Так именно "тесное" я и предположил, – заметил Энгус Топорович, и в чем то он был, несомненно, прав.

Но только в чем– то.

– Вы меня смертельно оскорбили, – отчеканила я.

– Чем?! – возопил подгорный. – Предположением интимной связи с самым достойным лордом Зандарата?

Кое– кто явно пытался вывернуться. Не на ту попал:

– Умалением моих профессиональных достоинств! В общем так, я оскорблена. Шеф, этот подгорный хочет смерти!

Повернулась, посмотрела на шефа. Судя по его взгляду он тоже бы от смерти не отказался, причем от моей. О чем он мне и сообщил, прошипев сквозь зубы:

– С удовольствием, дорогая.

То есть я все поняла правильно. А вот Энгус не понял, и испуганно завопил:

– Подождите! Стойте! Не надо! – после задумчиво добавил: – К слову, кажется сегодня с утра было объявление по всеобщей зеркальной связи о безвременной кончине уважаемого лорда...

На нас с подозрением посмотрели.

– Можете гордиться собой, вас убьет труп, – съязвила я.

Энгус Топорович посерел.

Я же, обернувшись к шефу, вопросила:

– На какое число данного месяца внести в ваше расписание дуэль со смертником из подгорного клана по имени Энгус Таматар Бородач Топорович?

Шеф не ответил. Я вообще сомневаюсь, что он ответил бы, но вот Энгус был убежден в своей скорой смерти, а потому правильно оценил обстановку и угрюмо спросил:

– Сколько?

Ну вот, совсем другой разговор.

Развернувшись к владельцу солевых шахт радостно сообщила:

– Сорок тысяч.

– Что? – едва не рухнул он.

– Слишком мало за вашу жизнь? – язвительно поинтересовалась я. – Оцениваете себя дороже?

Плюнув на снег, Энгус яросно посмотрел на меня, и начал безбожно торговаться:

– Тысяча!

Я пожала плечами, мило улыбнулась и сказала:

– Пятьдесят.

– Что?! – не поверил подгорный. – Деву... леди Виэль, боюсь вы не знакомы с основами науки о торгах. Так вот вам сейчас полагается, как минимум, сказать "тридцать девять тысяч", а не повышать ставки. Кто вообще так торгуется, скажите на милость?

– Я, – сделала гордое признание. – Шестьдесят тысяч.

– Что?!

– А будете упорствовать дальше, дойдем до семидесяти, – мило улыбаясь и хлопая ресничками, сообщила я.

Почесав бороду, Энгус задумчиво произнес:

– Это какая– то неправильная техника торгов.

– Мы, почетные личные секретари, используем именно ее, – я была крайне горда собой.

Подгорный, осознав насколько вляпался, осторожно предложил:

– Король и его советники подойдут?

– Нет!!! – раздалось из обалдевшего строя.

– Думаю, я возьму всех, – обрадовала я присутствующих.

Присутствующие банально утратили дар речи все и сразу, ну кроме шефа, который прошипел раздраженно "Виэль!" И кстати, напомнил мне этим, что есть индивиды, определенно нуждающиеся в трудовом перевоспитании.

– Не грустите, – поспешила я утешить расстроенного Энгуса Топоровича, – я так думаю, дней через семь, мы вам задарма продадим Харниса и т т его приспешников.

– Что? – переспросил лорд Эйн.

– Шеф, не нервничайте, – поспешила я его успокоить. – В конце концов, вы же не хотите иметь оппозицию под боком, а они точно поспешат перехватить наш прогрессивный опыт. Так что трудовое перевоспитание самое то будет, я серьезно.

– Лорд Харнис... – протянул уже прикидывая размер мышечной массы названного, – все его сторонники... – даже заулыбался.

Я думаю, я бы тоже заулыбалась, там столь мускулистые экземпляры, что на них только пахать и пахать, в смысле рудокопить и рудокопить.

– Ладно, забирайте, – не прекращая лыбиться произнес Топорович, и передал лорду Эйну облачко пара.

Нет, серьезно, выглядело как облачко, подлетело к шефу и растворилось у его плотно сомкнутых губ. А губы у начальства были не просто сомкнуты, они у него побелели от гнева, и взирало начальство на меня очень-очень так мрачненько. Я слегка занервничала, но потом сразу не до этого стало - лорд Эйн повернулся к рудокопам и произнес:

– Собрать домочадцев и вещи, и к проходу в ртутные пути. Пять минут.