– Да, в какой-то мере. Но так сложилось, меня заставили обстоятельства. Из двух зол выбирают, как известно, меньшее. У меня была альтернатива очень простая: либо я в свои тридцать с небольшим лет продолжал бы работать в Бруклине пиццебоем, либо пробовал бы новое поприще, которое хоть как-то перекликалось с полученной здесь профессией. И становиться телевизионным ведущим, заодно и диктором, заодно и редактором, заодно и монтажёром, заодно и шофёром.

– Почему вы уехали в Америку? Вам было двадцать пять лет тогда - взрослый человек.

– Я был достаточно инфантильным, у меня родился ребёнок, девочке было полтора года. Я окончил театральное училище имени Щукина с полным убеждением, что театр меня отвратил, и актёром я никогда не стану. То есть я оказался с маленьким ребёнком на руках без работы и без профессии, но с изрядной долей авантюризма в крови. А в то время пошла эпидемия отъездов, и достаточно большое количество моих дальних и не очень родственников оказалось там. Я последовал их примеру.

– Сколько вы там проработали, прожили?

– Семь с половиной лет... К тому моменту я понял, что эта страна - хороша она или плоха - живёт совершенно другими представлениями и в другом ритме, с другими убеждениями, чем я. И как только появилась возможность вернуться не на пустое место, а уже ведущим телевизионных программ, я вернулся.

– Вы стали гражданином США?

– Да. И остаюсь.

– Цитирую вас: "Знаю людей, которые абсолютно счастливы в Америке, но большинство начинает всё-таки задавать себе вопрос: "А на хрена я уехал? Зачем это было нужно? Чтобы что?" Мне снятся кошмары о том, что я снова в Америке". Это преувеличение или нет?

– Нет. Я достаточно хорошо изучил аудиторию, которая у меня была там. Назовём ей условно "Брайтон Бич" - то есть это люди среднего и старшего возраста, которые поддались... уезжали за лучшей жизнью. И через год-два-три-четыре стали действительно задавать себе подобные вопросы... И находили оправдание всегда только в одном ответе: ради детей. Теперь я вижу, как их дети в достаточно большом количестве возвращаются в Россию. Сначала работать - потому что находят себе выгодные места, будучи двуязычными... А потом остаются. Многие остаются. Парадокс? Да...

– Если я вас правильно понимаю, Америка для вас - страна чужая, вы её не любите.

– Нет, я люблю Америку как пространство.

– Но зачем вы сохраняете гражданство? Или вам просто выгодно иметь этот паспорт? Удобно ездить и так далее?

– Это, во-первых, очень хороший проездной билет по миру, но с каждым годом он теряет такое своё значение... Я не хочу быть отрезанным от этой страны, у меня там родственники... Я прекрасно представляю, что будет, если я сегодня, как это записано в американской Конституции, перед лицом консула США откажусь от американского гражданства, - въезд в эту страну мне будет закрыт навсегда. Оно мне надо?

– Это правда... В ответ на вопрос "Что такое Родина?" вы говорите: "Это место, за которое ты, во-первых, отвечаешь. Во-вторых, место, за которое ты стал бы сражаться". И добавляете: "Вот за Америку я сражаться не стал бы". А по поводу России? Вы как-то сказали, что мы живём в период самых больших перемен вообще за всю историю человечества, грозящих социальными потрясениями. Но в России, утверждаете вы, есть люди, которые знают, как с этим справиться... Что это за люди такие?

– Я последние пять - семь лет очень много ездил по России, по провинции... Цель имел одну-единственную: разглядеть, назовём их условно, чудаков, на которых всегда стояла наша земля. Людей не безразличных, людей, получивших образование и на его основе составивших достаточно жёсткое мировоззрение, за которое они могут бороться, и при этом понимают, что не одни живут на земле. Что в зону их ответственности входят не только самые ближайшие люди, но и те, кто, кто по каким-либо причинам не хочет или не может жить по-другому. По-другому - это значит хорошо. Что такое хорошо в российских условиях - отдельный разговор. Но вот эти энтузиасты - соль Земли... Я пытался не просто найти этих людей, а сформировать из них некую надежду и опору для создания гражданского общества в России... Выстроенная вертикаль власти работает у нас очень странно. По этой вертикали сигнал не проходит вниз... Вертикаль у нас ржавая...

Но ни одна вертикаль без горизонтали не выстоит. Не может это стоять без фундамента. И я пытался не то чтобы построить этот фундамент, а найти точки роста - путём коммуникаций, путём простого рассказа одному человеку о другом, о том, что он не одинок, создать некую подушку надёжности, что ли. И у меня ничего не получилось - по двум причинам. Первая: противодействие росту гражданского общества, исходящее от местных властей... И вторая: это, к сожалению, деньги, которые, так или иначе, приходится находить для осуществления целого ряда жизненно важных проектов в данных регионах... У нас 90% благотворительных фондов, так называемых некоммерческих организаций в стране, - это люди, которые придумали себе в качестве работы помощь другим, получая за это приличные гонорары... Это, оказывается, отрасль у нас такая - помогать другим людям за хорошие деньги...

– Ещё одно ваше высказывание: "Если население народом не станет, то России как страны не будет". А что требуется, чтобы население стало народом? Почему у других население - народ, а в России просто население?

– Не везде, кстати, народ... Я говорю о некоем общественном договоре, о некоем представлении о смыслах и ценностях, о некоем общем пространстве будущего. Горе тому кораблю, который не знает, куда он плывёт, - нет ему попутного ветра. Если мы остановим 25, 30, 40, 1000 человек на улице и спросим о будущем России, мы получим 60-70-80 ответов. Это значит, что у нас не сложилось некоего желаемого пространства.