– Я так и не понял, какого хуя мы опекаем трибутов Нулевого Дистрикта…но они занимаются самогоноварением, а это меня радует. Ой, какой у них самогон! А мэр дистрикта, эта рыжая бестия, которая гонит, как царица…какая женщина! Вот откупорили мы вчера бутылочку сливовой наливки…что? Про Дейенерис говорить? А, понял, – смутился ментор. – Дейенерис…а что, нормальная девка. Да, с головой не дружит, давеча бедному Цинне туфлю засунула прямо в ж…короче, глубоко засунула. А так, девочка милая. А как она жрет бормотуху…может залпом целый стакан осушить, говорит, это ей от мамы досталось.

Дейенерис чуть порозовела от смущения. Цезарь, поняв, что милиграмм опасности миновал, вздохнул.

Ментор пропал с экрана, а вместо него появился статный мужчинка с мудреной бородкой и не менее мудреным именем Сенека Крэйн.

– Я вообще не понимаю, кто имел что-то против Китнисс Эвердин? – протянул Крэйн. – Милая девочка с чудесным характером. Ходила все время со своим пекарем, спокойные, уравновешенные ребята. А эта зараза мелкая…

– Мистер Крэйн, – в ужасе прошептал Фликерман. – У нее тесак!

– Это запись, – шепнул ведущему оператор.

– Аааа, мамочка моя, – взвыл Фликерман, косясь на Убивашку.

– Просто садистка! Психопатка! – кричал Сенека Крэйн. – На прошлых Играх она убила всех, включая операторов, суфлеров, осветителей, костюмеров, спонсоров, рекламных агентов и бригаду скорой помощи. А этот бедный дизайнер…

– Отмотай, – шептал Фликерман оператору. – Мотай дальше, она сейчас разозлится!

Быстренько отмотав речь Сенеки, длившуюся добрые минут двадцать, оператор, косясь на Кровавую Дейенерис в розовом платье, ввел в кадр старика, похожего на смесь сутенера и Санты Клауса.

– Сам президент Сноу решился высказаться, – крикнул в зал Фликерман.

– За свою жизнь я повидал многое. – Голос Сноу звучал хрипло, как у Джигурды. – Но эта девочка…Дейенерис, Христом-богом прошу, иди домой. Мы тебе денег дадим. Котеночка купим, того, пушистенького, которого ты хотела. Ты же покалечила Цинну… И, смилуйся, увези из Капитолия этого исполнителя романсов, он уже всех достал!

– А чем это вам мой Клаусяш не угодил? – прорычала Дейенерис, уткнув в щеку Фликермана тесак. – Вам не нравятся его песни?

– Зайка, опусти тесак!

– Говори, гнида!!!!

– Очень! Очень нравятся! Особенно эта…про фраера, – забулькал Фликерман.

– Не зли меня, сука, – рявкнула Дейенерис и, опустив тесак, уселась на место.

Президент Сноу пропал с экрана, зато теперь на зрителей смотрел несчастный афроамериканец, лежащий на больничной койке и демонстрирующий всему Панему свое на 90% загипсованное тело. Под его правым глазом красовался огромный синяк, на щеке – явный след утюга, разбитые губы дрожали от ужаса.

– Скажите, что с вами произошло? – спросил закадровый голос репортера.

Цинна судорожно вздохнул.

– Короче говоря, я решил немного выщипать Дейенерис брови…

– Что говорят врачи?

– Говорят, что я три минуты был на том свете. Простите, мне очень тяжело говорить, мне только что вправили челюсть.

– Спасибо, Цинна.

Экран потух. Фликерман, запив успокоительное водой, встал на ноги и, протянул руку Убивашке, дабы попрощаться, но сама Убивашка была резко против.

– Погодь. Я хочу передать привет.

– Милая, мы не на «Поле Чудес»…

Приподняв бровь, Дейенерис угрожающе потрясла тесаком. Фликерман, пискнув, отпрыгнул в сторону.

– Хочу передать привет мамочке, дяде Стефану и тете Елене, отчиму Сириусу, моему крестному, дяде Винчестеру, и Клаусу Майклсону, – помахала ладошкой в камеру Убивашка. – Скоро буду дома, собирайте на стол. Трибуты здесь хлипкие, резать их – как два пальца обоссать.

Зрители умиленно захлопали. Но Убивашка еще не закончила.

– И еще. Если ты смотришь этот эфир, Деймон Сальваторе, то знай, я найду тебя. И похороню заживо, предварительно сломав тебе хребет в трех местах.

Деймон ойкнул.

– Убивашка, какого хуя? – прошептал он и поднял глаза на сцену.

Казалось, жестокая девочка с косичками смотрела прямо ему в глаза. Генералиссимусу Сальваторе впервые за многие годы стало по-настоящему страшно.

– Вставай, заебал ты, ебаный шашлык! – знакомый голос, подкрепив фразу крепкой пощечиной, словно вытащил Деймона из бездны.