– Шо за хрень? – пытаясь разглядеть происходящее на сцене, протянул Деймон и, вырвав из рук мужика с собакой театральный бинокль, присмотрелся.

Джаред Лето и Стас Михайлов, эти покорители женских и не только сердец, нервно курили в сторонке, глядя на то, как зал, при виде Цезаря Фликермана взорвался громом оваций.

Цезарь, кивнув, улыбнулся несколько вымученной улыбкой и, усевшись в одно из кресел на сцене, заскороговорил:

– Капитолий. Ток-шоу «Пусть говорят», в этой студии мы обсуждаем невыдуманные истории, о которых невозможно молчать…

Зал снова зааплодировал. Даже Деймон пару раз для приличия хлопнул в ладоши.

Цезарь Фликерман, плеснув себе водички в стакан, дрожащей рукой капнул туда валерьянки, улыбнулся публике и продолжил вещать:

– Девяносто Первые Голодные Игры. Праздник всея Панема, товарищи! Перед рекламной паузой мы познакомились с нашими трибутами, а сейчас после того как во время рекламы наша съемочная группа выпила литр успокоительного….то есть, набралась сил, я с…радостью…представляю вам, друзья мои, уже знакомую нам садистку… любимицу из загадочного Нулевого Дистрикта….Кровавую Дейенерис!!!

– ЧТОООО????? – раздалось из заднего ряда.

Вскочив на ноги, Деймон, вцепившись в сидение перед собой, до боли в глазах впился взглядом в сцену.

Осторожные аплодисменты. Цезарь отодвигает кресло подальше.

Из-за кулис вышла невысокая девчушка, чьи темные волосы были заплетены в две косички, одетая в нежно-розовое платьице. Девочка сжимала в левой руке…тесак. Присев на кресло рядом с трижды перекрестившимся Цезарем, Дейенерис, прищурившись, осмотрела гостей ток-шоу, как Сталин пленных фашистов.

Деймон, пригнувшись, аккуратно высунулся из-за спины толстой тетки в палантине из елочной гирлянды.

– Господи, спаси душу грешного раба твоего, – тихонько взмолился Фликерман, чье бледное лицо попыталось расплыться в улыбке. – Дейенерис, зайка, как мы все скучали по тебе!

– Врешь, – буркнула Дейенерис.

– Нет!

– Пидора ответ.

– Гы-гы-гы, – не удержался Деймон.

– Дейенерис, милая, зачем тебе тесак? – осторожно спросил ведущий.

– Это мой маленький талисман, – грубо ответила девчушка.

Ведущий улыбнулся и отодвинулся еще дальше.

– Напомним нашим зрителям историю бедной девочки из Нулевого Дистрикта, который специализируется на производстве самогона. Дейенерис Сальваторе впервые стала участницей Голодных Игр в двенадцать лет, когда вызвалась добровольцем, – произнес Цезарь Фликерман. – Сейчас ей семнадцать, и вот уже пять лет Дейенерис ежегодно выступает добровольцем и участвует в Играх, как бывалый ветеран Арены. Скажи, милая, ты вызываешься добровольцем потому что хочешь защитить девочек своего дистрикта от участи трибута?

– Нет, потому что я люблю убивать, – просто ответила Дейенерис.

«Убивашка» – мысленно взвыл Деймон. – «Моя Убивашка!».

– Девяностые Голодные Игры закончились на третьей минуте, после того, как Дейенерис покрошила в капусту всех трибутов у Рога Изобилия, – поведал Фликерман. – Признаюсь, Капитолий предпринял некоторые меры, дабы не пустить эту девочку на следующие Игры. Мы закрывали ее в сарае на момент Жатвы. Мы платили ей деньги, чтоб она отказывалась. Мы хотели отменить Голодные Игры! Но эта маленькая маньячка сказала…что ты сказала, зайка?

– Что если вы не пустите меня на Игры, я пущу вам кишки, – улыбнулась Убивашка.

– Почему тебе нравится убивать, Дейенерис?

– Дык, етить вашу коромыслом, это мое хобби.

Зал осторожно зааплодировал.

– Давайте посмотрим интервью группы поддержки нашей любимой девочки! – фыркнул Фликерман.

Деймон перевел взгляд с дочери на экран, на котором уже не транслировали «Машу и Медведя». На экране уже красовалась страшненькая дамочка в высоком оранжевом парике, одетая в ядрено-сиреневый костюмчик. Покусав напомаженные губы, дамочка, которую, судя по подписи внизу звали Эффи, заломила пальцы, украшенные длинными ногтями и, прокашлявшись, тоненько произнесла:

– Дейенерис, она…дикая. Неуравновешенная девчонка! Вы знаете, что она сделала с дизайнером, который предложил ей к платью чудные лаковые туфельки с бантиком?! Цинна…бедный Цинна…помним, любим…

– Спасибо, Эффи, – посинел от ужаса Фликерман, заметив, что Убивашка привстала. – Далее, пожалуйста!

Картинка сменилась и вот уже с экрана на публику смотрит забуханного вида мужик, похожий на дальнего родственника Аларика Зальцмана. Покрутив в руке граненый стакан мужик, гордо именуемый ментором, как подсказала Деймону соседка по ряду, поджал губы.