Стефан, покачав головой, взглянул на часы.

– Время пудрить Малфоя и стерву. Стерва, вылазь! Операция идет, а ты сидишь!

Несмотря на протестующие вопли и угрозы, Поттера закрыли в ванной. На лифте спустившись на седьмой этаж, где, если верить путеводителю, был притон дизайнеров и гримеров, диверсанты свернули в яркий коридор, по которому уже расхаживали разодетые в страх какие странные костюмы трибуты.

Джереми Гилберт едва заметно кивнул. Стефан, закрыв Гермиону в солярии, а Малфоя в массажном кабинете, огляделся по сторонам, и, убедившись в отсутствии свидетелей, подошел к самому одухотворенному обитателю Хогвартса.

– Где Китнисс? – шепотом спросил библиотекарь.

– Уже на сцене, – ответил Джереми, поправив хипстерские очки. – Помнишь, что сказал пахан? Надо вырубить ее дизайнера.

– Где он?

Джереми указал наманикюренным пальчиком на худощавого негритенка лет тридцати, одетого в пестрый золотистый костюмчик. Дизайнер Китнисс Эвердин был занят тем, что вышивал на чьем-то пышном платье гладью что-то напоминающее фаллический символ.

– Надо сделать все тихо и незаметно, – прошептал Стефан и, снова оглянувшись, поспешил к «объекту».

Неизвестно что в понятии библиотекаря было «тихо и незаметно», но, с вертухи треснув несчастного дизайнера по щам, Стефан ничуть не смутился, что бесчувственное тело рухнуло на столик с какими-то бабскими кремами, перекинуло его, залило кровью белый диван и еще что-то хрипело.

– О Боже, что с ним?! – заверещал трибут с забинтованной головой, одетый в стринги из светодиодных нитей.

– Это волчанка, – мудро изрек Клаус.

Стефан, тем временем, завернув тело дизайнера в ковер, оттащил его в лифт. Джереми, помня инструкции, мигом занял место побитого и, почувствовав себя в своей стихии, достал из ящика шмат ткани и, наскоро накидав эскизы, принялся клепать моднявый наряд трибутам самогонного дистрикта.

Деймон Сальваторе, переживая жутчайшее дежавю, сидел на заднем ряду огромного зала, украшенного пестрыми лентами, блестящими шарами и гирляндами. «Пусть говорят», любимое шоу капитолийцев, было настолько схоже, нет, даже идентично шоу из видения, навеянного парами Самогонки Сатаны, что военрук, в очередной раз убедившись в наличии у себя нихуевых экстрасенсорных способностей, заметно нервничал.

Китнисс Эвердин уже ушла со сцены, озадачив всех фокусом с платьем, которое в один момент из белого стало черным и изменило фасон. Публика, почему-то перепугалась, а генералиссимус как-то не вдохновился. Не заметил.

– Деймон, не спи, ты в разведке, – яростно шепнул ему на ухо Альбус Дамблдор, громко чавкая чипсами. – Пивас будешь?

– Не лезет. Ты почему меня с «Пикачу» выдернул?

– Да не хочу я один сидеть здесь, – смачно отхлебнув, пояснил пахан. – Я поговорил с местным атаманом, президентом Сноу. Эх, какую я байку придумал…Неплохая идея для романа.

– И какую? – вскинул брови Деймон.

– Сказал, что сотню лет назад взрыв на АЭС «Пушинка» создал радиоактивное облако, которое скрыло дистрикт. Поэтому про нас никто не знал. А сейчас облако, мол, рассеялось и мы, как патриоты Панема, первым делом решили участвовать в Голодных Играх.

– И он поверил?

– Мне как-то пох. О, глянь, наши красавцы выходят!

Горячо захлопав в ладоши и заляпав пивом всех в радиусе метра, Дамблдор засвистел.

Цезарь Фликерман, мужичок в комбинезоне из стразиков, усадил рядом с собой Драко Малфоя, который, стараниями Джереми Гилберта, выглядел, как гей на бразильском карнавале.

– Вот ты какой, мальчик из загадочного Нулевого Дистрикта! – восхищался Фликерман. – Расскажи о себе, Драко!

Малфой, достав листочек с драматической речью, написанной Еленой Гилберт на скорую руку, состроил жалобную моську.

Деймон облегченно вздохнул. Пока Малфой свернул на правильный путь к бесплатным ништякам на Арене.

– Меня зовут Драко Малфой, и я сирота, – всхлипнул Малфой.

Зал тоже всхлипнул.

– Папка мой, алкаш проклятущий, за бутылку наливки продал меня в рабство и я до десяти лет работал на вокзале, подрезал кошельки и сумки у честных людей…

Фликерман звучно высморкался в платочек.

– Потом, отсидев два года в колонии, я нашел свою мамку, – причитал Драко. – Мамка пьет тоже, а у нее двенадцать детей, а комната в коммуналке не резиновая… Вот я и молился, чтоб на Голодные Игры попасть, чтоб денежек дали, или хотя б помереть сироте бесталанной на Арене, под кустом….

Разрыдавшись, Фликерман прижал Малфоя к груди и, похлопав того по тощей спине, взглянул на часы.

– Бедный храбрый мальчик из Нулевого Дистрикта. Драко, что ты умеешь делать?

– Пиво глазом открывать умею.

– И это поможет тебе выжить на Арене?

– Несомненно.

Фликерман, манерно утерев слезы, откашлялся.

– Это был Драко Малфой. Иди с Богом.

И, отпихнув Малфоя за кулисы, повернулся к камерам.

– О, щас самый огонь будет, – хмыкнул Деймон, откинувшись на спинку кресла.