Экипаж броненосца радостно завопил.

Операция «Сойка в бульоне», несмотря ни на что, увенчалась успехом.

====== Глава 19. ======

Альбус Дамблдор, грозной бородатой тучей нависнув над перепуганной девчушкой, привязанной к креслу бельевой веревкой, с грохотом опустил на стол кружку с пивом и, дыхнув на пленницу перегаром, поинтересовался:

– Мисс Эвердин, не соблаговолите ли вы, во имя добра и иных высоких моральных ценностей, присоединиться к нашей армии, дабы свергнуть гнусную диктатуру Волан-де-Морта с пьедестала правления волшебным миром?

Не поняв ни слова, Китнисс, прищурившись, метко плюнула в глаз пахану.

– Да ёб твою мать! – рявкнул Дамблдор, мигом растеряв весь интеллигентный словарный запас. – В третий раз уже!

– Мисс Эвердин, волшебный мир в опасности, – произнес Стефан Сальваторе, в которого девка пока не плевала.

– А я здесь при чем?!

– Ты ж Сойка-Пересмешница! – снова встрял пахан.

– Я?

– Ну не я же, – буркнул Снейп.

Китнисс обернулась к зельевару так резко, что косой треснула пахана по носу.

– А я вас помню, – воскликнула пленница. – Это вы бегали в трусах и плаще по Арене и орали: «Я Сойка-Пересмешница

Снейп смутился и отвернулся.

– Короче, женщина, – потерял терпение пахан. – Будешь бравым солдатом нашей армии?

– Нет!

– Слышь, ты чё такая дерзкая, а?

Китнисс поджала губы и демонстративно отвернулась.

Пахан, поняв, всю безысходность, насупился. Мисс Эвердин оказалось совсем несговорчивой, а это усложняло проблему. Хорошо что Дамблдор был мужиком мозговитым, оптимистичным и слегка упоротым.

– В подвал чертовку! – разорался он, и в кабинет тут же ворвались Долгопупс и Малфой, сжимающие в руках копья. – Пусть посидит, подумает!

Самые верные солдаты генералиссимуса Сальваторе мигом отвязали девку от кресла и, схватив, один за косу, а другой за ноги, потащили в подвалы.

– Да горите вы все в аду! – орала Китнисс, лягаясь, как лошадь. – Пит скоро придет за мной!

– Ой, Божечки, на Хогвартс нападет несовершеннолетний пекарь! Ой, мамочки, шо ж делать-то! – притворно взвыл пахан. – Подумайте, мисс Эвердин, над нашим предложением, а иначе мы подарим вам абонемент на концерты «Кровавых песняров».

– Альбус, ты жесток, – покачал головой библиотекарь. – Она всего лишь ребенок.

– Это война, Стефан, – изрек Дамблдор, перекрикивая вопли Сойки-Пересмешницы. – А война не щадит никого.

Наконец, когда вопли стихли, пахан, запрыгнув на подоконник, подвинул к себе вазочку с лимонными дольками и, облизнувшись, принялся их поглощать с видом голодающего человека, попавшего на хлебобулочный завод.

– Соколики, дольки будете? – спохватился Дамблдор, протянув вазочку зельевару и библиотекарю.

– Спасибо, профессор, но мы на диете, – покачал головой Стефан. – Лучше скажи, что делать с этой панемской дурочкой?

Однако пахан вопроса не услышал, так как за окном что-то оглушительно грюкнуло, а потом, после этого страшного звука, по внутреннему двору прокатился эхом истошный рычащий вопль.

– Ой, страсти-то какие, – перепугался пахан и, отодвинув занавеску, выглянул в окно.

– Катерина! Катерина, не чуди! – орал Деймон, задрав голову. – Да что ж ты, зараза, делаешь!

– Поблядун! – рявкнула Кэтрин, свесившись с балкона Северной башни. – Забирай свое барахло!

Вниз, прямо в генералиссимуса, тут же полетел коллекционный спиннинг, который, приземлившись на землю, треснул, как тоненькая веточка.

– Этот спиннинг стоит дороже твоих органов! – взбеленился Деймон, упав перед спиннингом на колени. – Я тебя по судам затаскаю, блядина ты кучерявая!

– Педофил! – бушевала Кэтрин, выкинув из окна парадную тельняшку. – Господи, куда глаза мои смотрели!

– Да что ты разоралась! Люди смотрят!

Едва увернувшись от старенького телевизора, полетевшего в него, Деймон, сгребая в охапку свои вещи, рычал маты и проклинал коварство ушлой Гермионы Грейнджер, наблюдающей за этой сценой с окна гриффиндорской башни.

– Хорошо, я ухожу, – прорычал Деймон. – Но Убивашка пойдет со мной!

– А хуй тебе! Ребенок остается с матерью! – парировала Кэтрин. – У тебя теперь есть стерва! Нах вам мой ребенок?!

– Да, нах нам ее ребенок?! – крикнула из окна башни Гермиона.