— Потря-я-ясно, — хором выдохнули оказавшиеся рядом Фред и Джордж.

— Ничего себе видок, — согласился с ними Чарли.

Все расселись по своим местам, и Гермиона первым делом открыла свою программку. Слева от неё Джинни увлечённо обсуждала с братьями предстоящий парад талисманов, справа Гарри и Рон забавлялись омниноклями. Постепенно ложа заполнялась важными лицами, мистер Уизли и Перси то и дело вставали с мест и пожимали руки тем или иным волшебникам. В одной ложе с ними находился даже сам министр магии Корнелиус Фадж, что привело Перси в состояние, близкое к помешательству. Он нервно поправлял очки на переносице и то и дело поглядывал на министра и на сидевшего рядом с Гарри домового эльфа, принадлежавшего мистеру Краучу. Гермиона тоже заинтересовалась существом, имя которому было Винки, но эльф сидела так далеко, что поговорить с ней не представлялось возможным.

— Ба, какие люди! — раздался позади семьи Уизли и их гостей тягучий надменный голос, так и пропитанный льдом. — Артур, да тебе, наверное, пришлось раз по пять заложить свою хибарку, чтобы попасть сюда, не так ли? Добрый вечер, министр…

Нетрудно догадаться, что это было семейство Малфоев. Поприветствовав министра, его глава, Люциус Малфой, кинул презрительный взгляд в сторону Гермионы. Девушка слегка покраснела, но решительно посмотрела на аристократа в ответ. Рядом с ним стояла его супруга, женщина красивая, но гордая и такая же холодная, как её муж. На гладком белом лице словно застыло выражение постоянного недовольства. Рядом с нею стоял её сын Драко.

Наконец, Малфои удалились на свои места, а через несколько минут свет окончательно погас, остались лишь рассеянные лучи прожекторов. Ворвавшийся в ложу Людо Бэгмен, которому сегодня предстояла честь комментировать матч, воздействовал на себя заклинанием Сонорус, и его голос, подобный рёву, наполнил стадион. Поприветствовав участников матча, он объявил начало демонстрации талисманов команд. Первыми выступали болгарские талисманы — вейлы.

— А что это за вейлы? — полюбопытствовали хором Джинни и Гермиона.

Но им никто не ответил, а их вопрос так и вовсе потонул в шквале громких аплодисментов. На гладкий изумрудно-зелёный газон стадиона выпорхнула стайка прекрасных девушек, словно сотканных из лунного света. Их золотистые волосы вились следом как покрывала, переливаясь под лучами прожекторов, красные одеяния развевались в такт причудливому танцу, а сами девушки ещё и пели невообразимо прекрасными голосами.

— Вот это да, — прошептала Джинни. — Какие красивые!

Гермиона была полностью согласна с подругой. Действительно, девушек красивее она ещё не встречала. Подруги обернулись к своим соседям, чтобы обсудить вейл, но тут же одновременно взвизгнули: со всеми представителями мужского пола творилось нечто невообразимое. Гарри и Рон, вскочив с места, кинулись к поручням, перекидывая через них ноги, мистер Уизли, похоже, был готов за ними последовать. Чарли и Билла разглядеть не удалось, а вот близнецы уже вскочили с ногами на кресло, намереваясь то ли большим скачком покинуть пределы ложи, то ли, взмахнув длинными руками, попробовать взлететь.

— Вот придурки! — хихикнула Джинни. Впрочем, она была встревожена не меньше Гермионы.

— Гарри! Гарри, что ты делаешь? — крикнула девушка приятелю, надеясь его расшевелить. — Рон!

В этот момент музыка стихла, трибуны протестующее завопили, а Гарри и Рон, очнувшись, недоумённо уставились друг на друга. Фред и Джордж мигом спрыгнули с кресел и потупились, подвергшись шквалу насмешек со стороны сидевших рядом старших братьев.

— Мальчики, — презрительно фыркнула Гермиона, глядя на присаживающихся друзей. — Вам бы только за юбками гоняться…

— Как они прекрасны! — Лицо Рона всё ещё было блаженно-опустевшим.

— Это скоро пройдёт, — подмигнул мистер Уизли, ослабляя ворот. — Вейлы всегда производят такое впечатление.

Не дав зрителям опомниться после танца вейл, на стадион ворвалась изумрудно-зелёная комета, которая, распавшись, оказалась лепреконами. Они рассыпались на трибуны золотым дождём, и все тут же принялись рыться под сиденьями, выискивая монеты.

— Ха! Я отдам тебе долг, Гарри! — радостно кричал Рон, ссыпая другу в карман найденное золото.

Гермиона уже хотела было вмешаться и втолковать приятелю, что никто бы задаром не раздавал настоящее золото на матче, но отвлеклась на появление самих команд. Уж больно интересно было посмотреть на того самого Крама, которого так нахваливал Рон. Когда приятель ликующе выкрикнул в тон трибунам, взорвавшимся при объявлении Людо Бэгмена: «Кра-а-а-ам!», Гермиона, как и Гарри, торопливо настроила свой омнинокль и направила его на знаменитого болгарского ловца. Виктор Крам оказался худым, темноволосым юношей с мрачным лицом, крючковатым носом и густыми чёрными бровями, придававшими ему угрюмый вид. Собой он скорее напоминал ястреба или иную хищную птицу, сходство усиливало то, как ловко он носился в воздухе, будто слившись воедино со своей метлой. Да, тут было чем восхититься — хотя бы мастерством полётов. До Гермионы донеслись восторженные реплики близнецов в адрес болгарина, и девушка отчего-то улыбнулась.

— Ита-а-ак, — завопил Людо Бэгмен, когда команды в полном составе вылетели на стадион. — Начина-а-аем!

И на несколько часов Гермиона, равно как и все остальные, выпала из реальности.

Позабыв о том, что она — уважающая себя девушка, воспитанная и благоразумная, не интересующаяся ни квиддичем, ни игроками или финтами, Гермиона при каждом удачном манёвре вскакивала с места и лихо приплясывала на пару с Джинни, размахивала своей шляпой, выкрикивала лозунги и восторженно вопила, угрожая сорвать голос. Атмосфера происходящего настолько её захватила, что она даже не задумывалась над своими поступками.